Заслуга романтиков заключалась в том, что они почувствовали противоречия и дисгармонию буржуазного общества. Однако при всем неприятии нового социального порядка романтики не могли ни понять его сущности, ни постигнуть его законов. Романтическая критика капиталистической цивилизации носила отвлеченный характер.

Романтики нередко идеализировали патриархальное общество, в котором видели царство добра, искренности, порядочности. Поэтизируя прошлое, они уходили в старинные легенды, народные сказки. Романтизм получил в каждой культуре свое собственное лицо: у немцев - в мистике; у англичан - в личности, которая будет противопоставлять себя разумному поведению; у французов - в необычных историях. Что объединило все это в одно течение - романтизм?

Основной задачей романтизма было изображение внутреннего мира, душевной жизни, а это можно было делать и на материале историй, мистики и т.д. Нужно было показать парадокс этой внутренней жизни, ее иррациональность.
И если классицизм все делит по прямой, на плохое и хорошее, на черное и белое, то романтизм по прямой ничего не делит. Классицизм - это система, а романтизм - нет. Романтизм продвинул продвижение нового времени от классицизма до сентиментализма, который показывает внутреннюю жизнь человека в гармонии с огромным миром. А романтизм противопоставляет внутреннему миру гармонию. Именно с романтизма начинает появляться настоящий психологизм.

В своем воображении романтики преображали неприглядную действительность или же уходили в мир своих переживаний. Разрыв между мечтой и действительностью, противопоставление прекрасного вымысла объективной реальности лежали в основе всего романтического движения.

Разочарование в современности порождало у романтиков особый интерес к прошлому: к добуржуазным общественным формациям, к патриархальной старине. Многим романтикам было свойственно представление, что живописная экзотика стран юга и востока - Италии, Испании, Греции, Турции - является поэтическим контрастом скучной буржуазной обыденности. В этих странах, тогда еще мало затронутых цивилизацией, романтики искали яркие, сильные характеры, самобытный, красочный жизненный уклад.

Однако романтизм не был однородным течением: его идейное развитие шло в различных направлениях. Среди романтиков были реакционно настроенные писатели, приверженцы старого режима, которые воспевали феодальную монархию и христианство. С другой стороны, романтики с прогрессивным мировоззрением выражали демократический протест против феодального и всяческого гнета, воплощали революционный порыв народа к лучшему будущему.

При всей сложности идейного содержания романтизма, его эстетика в целом противостояла эстетике классицизма 17 - 18 веков. Романтики сломали сложившиеся столетиями литературные каноны классицизма с его духом дисциплины и застывшего величия. В борьбе за освобождение искусства от мелочной регламентации романтики отстаивали ничем не ограниченную свободу творческой фантазии художника.

Отвергая стеснительные правила классицизма, они настаивали на смешении жанров, обосновывая свое требование тем, что оно соответствует истинной жизни природы, где смешаны красота и безобразие, трагическое и комическое. Прославляя естественные движения человеческого сердца, романтики в противовес рационалистическим требованиям классицизма выдвинули культ чувства, логически обобщенным характерам классицизма романтики противопоставили крайнюю их индивидуализацию.

Наряду с действительным умением передать сложную жизнь чувств и души, мы часто встречаем у романтиков стремление превратить многообразие человеческих характеров в абстрактные схемы добра и зла. Патетическая приподнятость интонации, тяготение к преувеличениям, к драматическим эффектам приводили порой к ходульности, что также делало искусство романтиков условным и отвлеченным. Эти слабости в той или иной степени были свойственны всем, даже самым крупным представителям романтизма.

Мучительный разлад идеала и социальной действительности - основа романтического мировосприятия и искусства.

Романтизм в музыке сложился в 20-е годы 19 века под влиянием литературы романтизма и развился в тесной связи с ним, с литературой вообще (обращение к синтетическим жанрам, в первую очередь к опере, песне, инструментальной миниатюре и музыкальной программности). Характерное для романтизма обращение к внутреннему миру человека выразилось в культе субъективного, тяге эмоционально-напряженному, что определило главенство музыки и лирики в романтизме.

Музыкальный романтизм проявился во множестве разнообразных ответвлений, связанных с разными национальными культурами и с разными общественными движениями. Так, например значительно различаются интимный, лирический стиль немецких романтиков и "ораторский" гражданский пафос, характерный для творчества французских композиторов. В свою очередь представители новых национальных школ, воникших на основе широкого национально-освободительного движения (Шопен, Монюшко, Дворжак, Сметана, Григ), так же как и представители итальянской оперной школы, тесно связанной с движением Рисорджименто (Верди, Беллини), во многом отличаются от современников в Германии, Австрии или Франции, в частности, тенденцией к сохранению классических традиций.

И тем не менее все они отмечены некоторыми общими художественными принципами, которые позволяют говорить о едином романтическом строе мысли.

Начиная с Шуберта и Вебера, композиторы вовлекают в общеевропейский музыкальный язык интонационные обороты старинного, преимущественно крестьянского фольклора своих стран. Шуберт как бы очистил народную немецкую песню от лака австро-немецкой оперы, Вебер ввел в космополитизированный интонационный строй зингшпиля 18 века песенные обороты народно-бытовых жанров, в частности, знаменитый хор охотников в "Волшебном стрелке". Музыка Шопена при всей ее салонной изящности и строгой приверженности традициям профессионального инструментального, в том числе сонатно-симфонического письма, зиждется на неповторимом ладовом колорите и ритмическом строе польского фольклора. Мендельсон широко опирается на бытовую немецкую песню, Григ - на оригинальные формы музицирования норвежцев, Мусоргский - на старинную модальность древнерусских крестьянских ладов.

Самое яркое явление в музыке романтизма, особенно ярко воспринимающееся при сравнении с образной сферой классицизма - господство лирико-психологического начала. Разумеется, отличительная особенность музыкального искусства вообще - преломление любого явления через сферу чувств. Музыка всех эпох подчинена этой закономерности. Но романтики превзошли всех своих предшественников по значению лирического начала в их музыке, по силе и совершенству в передаче глубин внутреннего мира человека, тончайших оттенков настроения.

Тема любви занимает в ней господствующее место, ибо именно это душевное состояние наиболее многосторонне и полно отражает все глубины и нюансы человеческой психики. Но в высшей степени характерно, что эта тема не ограничивается мотивами любви в прямом смысле слова, а отождествляется с самым широким кругом явлений. Сугубо лирические переживания героев раскрываются на фоне широкой исторической панорамы (например у Мюссе). Любовь человека к своему дому, к своему отечеству, к своему народу - сквозной нитью проходит через творчество всех композиторов - романтиков.

Огромное место отводится в музыкальных произведениях малых и больших форм образу природы, тесно и неразрывно переплетающемуся с темой лирической исповеди. Подобно образам любви, образ природы олицетворяет душевное состояние героя, так часто окрашенное чувством дисгармонии с действительностью.

С образами природы часто соперничает тема фантастики, что вероятно порождено стремлением вырваться из плена реальной жизни. Типичными для романтиков стали поиски чудесного, сверкающего богатством красок мира, противостоящего серым будням. Именно в эти годы литература обогатилась сказками братьев Гримм, сказками Андерсена, балладами Шиллера и Мицкевича. У композиторов романтической школы сказочные, фантастические образы приобретают национальную неповторимую окраску. Баллады Шопена вдохновлены Балладами Мицкевича, Шуман, Мендельсон, Берлиоз создают произведения фантастического гротескного плана, символизирующего как бы изнанку веры, стремящиеся переломить идеи страха перед силами зла.

Формирование немецкой национальной оперы протекало в трудной и сложной обстановке. Австрия и Германия издавна были "колонизированы" итальянской и французской оперой, пользовавшейся особыми привилегиями и покровительством королевско-княжеских дворов и аристократии. С большим трудом пробивало свой путь национальное оперное искусство.

Ко второй половине 18 века относится формирование зингшпиля (буквально - песенная игра), основанного на народно-бытовом искусстве. Для зингшпиля характерны занимательная интрига, весёлая простая шутка, бытовые сюжеты, доступная, мелодичная музыка. В качестве демократического жанра зингшпиль противопоставлялся пышному оперному стилю, культивируемому при дворах. Творчество Моцарта кратковременно подняло немецкую оперу, но зингшпиль всё же постепенно перерождался в развлекательный спектакль; единственная опера Бетховена при всей мощи драматического симфонизма стояла особняком и не могла изменить положение вещей.

Вебер был ещё сыном XVIII века: моложе Бетховена на шестнадцать лет, он умер почти за год до него, однако кажется музыкантом более современным, чем классики или тот же Шуберт... Вебер был не только музыкантом-творцом, блистательным, виртуозным пианистом, дирижёром знаменитого оркестра, но и великим организатором. В этом он походил на Глюка; только у него была более сложная задача, потому что он работал в убогой обстановке Праги и Дрездена и не имел ни сильного характера, ни бесспорной славы Глюка...

КАРЛ МАРИЯ ФОН ВЕБЕР (Weber).

Девятый сын пехотного офицера, посвятившего себя музыке, после того, как его племянница Констанца вышла замуж за Моцарта. Вебер получает первые уроки музыки у сводного брата Фридриха, затем учится в Зальцбурге у Михаэля Гайдна и в Мюнхене у Калхера и Валези (композиция и пение). В тринадцать лет сочиняет первую оперу (не дошедшую до нас). Следует недолгий период работы с отцом в музыкальной литографии, затем совершенствует свои знания у аббата Фоглера в Вене и Дармштадте. Переезжает с места на место, работая пианистом и дирижёром; в 1817 году женится на певице Каролине Бранд и организует в Дрездене театр немецкой оперы, в противовес театру итальянской оперы под руководством Морлакки. Истощённый большой организационной работой и неизлечимо больной, после периода лечения в Мариенбаде (1824) ставит в Лондоне оперу "Оберон" (1826), принятую с энтузиазмом.

Оперы: Сильвана (1810), Абу Гасан (1811), Прециоза (1821), Вольный стрелок (1821), Три Пинто (1888), Эврианта (1823), Оберон (1826).

В области оперного искусства он оказался в Германии редчайшим феноменом - одним из немногих прирождённых оперных композиторов. Его призвание определилось без труда: уже с пятнадцати лет он знал, чего требует сцена... Жизнь его была столь деятельной, столь богатой событиями, что кажется намного длиннее жизни Моцарта, в действительности же - всего на четыре года.

Когда Вебер в 1821 году представил "Вольного стрелка", он значительно предвосхитил романтизм таких композиторов, как Беллини и Доницетти, которые появятся десять лет спустя, или Россини, поставившего "Вильгельма Телля" в 1829 году. Вообще 1821 год был знаменателен подготовкой романтизма в музыке: в это время Бетховен сочиняет Тридцать первую сонату op. 110 для фортепиано, Шуберт представляет песню "Лесной царь" и начинает Восьмую симфонию, "Неоконченную". Уже в увертюре "Вольного стрелка" Вебер движется к будущему и освобождается от воздействия театра недавнего прошлого, "Фауста" Шпора или "Ундины" Гофмана, или французской оперы, повлиявшей на этих двух его предшественников. Когда Вебер подошёл к "Эврианте", пишет Эйнштейн, "его самый резкий антипод Спонтини в каком-то смысле уже расчистил ему дорогу; вместе с тем Спонтини лишь придал классической опере-сериа колоссальные, монументальные размеры благодаря массовым сценам и эмоциональному напряжению. В "Эврианте" появляется новый, более романтический тон, и если публика не сразу оценила эту оперу, то её глубоко ценили композиторы следующих поколений". Творчество Вебера, заложившего основы немецкой национальной оперы (наряду с "Волшебной флейтой" Моцарта), обусловило двойное значение его оперного наследия, о чём хорошо пишет Джулио Конфалоньери: "Как правоверный романтик, Вебер находил в легендах и народных преданиях источник музыки, лишённой нот, но готовой зазвучать... Наряду с этими элементами он хотел также свободно выразить собственный темперамент: неожиданные переходы от одного тона к противоположному, дерзкое сближение крайностей, уживающихся друг с другом в согласии с новыми законами романтической франко-немецкой музыки, были доведены до предела композитором, душевное состояние которого вследствие чахотки было постоянно беспокойным и лихорадочным". Эта двойственность, которая кажется противоречащей стилевому единству и действительно нарушает его, порождала мучительное стремление уйти, в силу самого жизненного выбора, от последнего смысла существования: от реальности - с ней, быть может, только в волшебном "Обероне" предполагается примирение, да и то частичное и неполное.

Славу основоположника немецкого национально-романтического музыкального театра Веберу принесла опера "Вольный стрелок". В "Вольном стрелке", написанном по мотивам старых саксонских легенд, есть все, чем дышит душа человека, - реальное и ирреальное, волшебство и натурализм, счастье и страдание, любовь и разлука … История охотника Макса и его прекрасной возлюбленной Агаты дает не только прекрасный материал для вокалистов, но и развязывает воображение режиссера и сценографа.

В своей статье о постановке "Вольного стрелка" Э. Т. А. Гофман писал:

"Этим новым большим произведением композитор воздвиг себе памятник, который создаст эпоху в истории немецкой оперы… После Моцарта не было написано ничего более значительного в области немецкой оперы, чем бетховенский Фиделио и Вольный стрелок. Новое в форме и выражении, сила и смелость, даже острота в гармонии, редкое богатство фантазии, непревзойдённая передача настроения, где нужно - поразительная глубина, при этом всё отмеченное печатью оригинальности - таковы элементы, из которых Вебер соткал своё произведение".

Первое представление этой немецкой романтической оперы состоялось в 1821 году в Берлинском королевском театре, и с тех пор она прочно вошла в мировой оперный репертуар.

За свою недолгую жизнь Вебер - композитор, дирижёр, блестящий пианист, а также общественный деятель, организатор, талантливый публицист - сумел поднять уровень музыкальной жизни в своей стране и утвердить авторитет национального искусства, и всеобщее признание "Вольного стрелка" подтверждает это.

Жанр симфонии, сформировавшийся в середине XVIII века и столь популярный у Венских классиков, не потерял своей актуальности и в эпоху романтизма; однако вследствие общих тенденций к трансформации и отходу от правил, характерных этой эпохе, значительно изменился. Свободное лирическое высказывание изменило структуру симфонии и её общий замысел. У венских классиков симфония – это несколько абстрактный четырёхчастный цикл. Иногда части классической симфонии трактуют так: сонатное allegro – человек действующий, медленная часть – человек размышляющий, скерцо или танец – человек играющий.
У венских классиков стабилизировался исполнительский аппарат – парный состав симфонического оркестра с чётким делением на группы. Программность как таковая не была распространена, хотя и встречалась, например, Пасторальная симфония Бетховена. Именно представителями Венского Классицизма были созданы различные типы симфонизма - народно-жанровый, лирико-драматический, героико-драматический, которые в последствие были развиты и обогащены композиторами романтиками. Традиции Шуберта продолжили А. Брукнер, Г. Малер, П. Чайковский. В творчестве Г. Берлиоза, Ф. Листа, Р. Штрауса нашли развитие принципы программного симфонизма, предвосхищённого Бетховеном. Ф. Мендельсон, Р. Шуман, И. Брамс стремились к органичному соединению в симфонии классических и романтических традиций. Из композиторов различных национальных школ большой вклад в развитие симфонии внесли К. Сен-Санс, С. Франк, русские композиторы.
Романтическая симфония появилась не случайно. Её предпосылками явились Лондонские симфонии Гайдна с их медленными вступлениями, также у Гайдна впервые симфонии получили названия – «Военная», «Детская». У Моцарта – симфония Es-dur, столь любимая романтиками, симфония g-moll, где ГП не активная, действенная, а лирическая и песенная, хотя и с внутренним драматизмом. Уже Бетховена можно считать почти что романтиком – ведь у него Симфония №6 состоит из пяти частей, и развитие протекает по определённому сюжету; многие его сонаты двух- или четырёхчастны, в финале симфонии №9 появляется хор. Введение в симфонию вокального начала, и, вследствие этого, сближение с ораториально-кантатными жанрами, наблюдается далее у Г. Берлиоза, Г. Малера, Д. Шостаковича. Также отмечается тенденция к более индивидуальному взгляду на симфонию. У Гайдна – более ста симфоний, Моцарта – около 50, Бетховена – всего 9, и этот рубеж редко переступался последующими композиторами.
И всё же романтическая симфония – это особое явление, и первые примеры принято находить у Шуберта (отклонения от четырёхчастного цикла, романтическое сопоставление тональностей, всепроникновение песенности). У Берлиоза под влиянием программности происходит расширение симфонического цикла (Фантастическая симфония – 5 частей, симфония “Ромео и Джульетта” - 7 частей). У Листа тенденция к сжатию симфонического цикла (Фауст-симфония из 3-х частей, симфония «Данте» – из 2-х частей); кроме того, Лист создал на основе симфонии новый жанр – одночастную симфоническую поэму.

Франц Шуберт относится к первым романтикам, его творчество называют «зарёй романтизма». В его музыке ещё нет такого сгущённого психологизма, как у более поздних романтиков. Этот композитор – лирик, и основа его музыки – внутренние переживания. Он передаёт в музыке любовь и многие другие чувства. В последних произведениях его главная тема – одиночество. Лирическая природа его музыки предопределила его главный жанр творчества – песню. У него более 600 песен. Песенность повлияла на многие инструментальные жанры, в том числе на симфонию.
В юности Шуберт возглавлял студенческий оркестр и дирижировал им. Тогда же он овладел мастерством инструментовки, но жизнь редко предоставляла ему поводы писать для оркестра; после шести юношеских симфоний созданы лишь симфония си минор (Неоконченная) и симфония до мажор (1828). В серии ранних симфоний наиболее интересна пятая (си минор), но только шубертовская Неоконченная вводит нас в новый мир, далекий от классических стилей предшественников композитора. Как и у них, развитие тем и фактуры в Неоконченной исполнено интеллектуального блеска, но по силе эмоционального воздействия Неоконченная близка шубертовским песням. В величественной до-мажорной симфонии подобные качества выступают еще ярче.
Шуберт – создатель лирико-драматической симфонии (неоконченной). Песенность проявилась в его симфониях на различных уровнях – в форме, характере тематизма, интонационности. Песенные темы преобладают у Шуберта, например в Неоконченной симфонии: в первой части это все партии – главная, побочная, заключительная, во второй – побочная. Практически всегда основные партии симфоний Шуберта написаны в завершённой форме – по аналогии с куплетами песни.

Шуберт не ограничен рамками лирико-песенности. Кроме Неоконченной большой популярностью пользуется эпическая симфония C-dur.
Лирико-драматическая «Неоконченная» симфония h-moll написана в 1822 г., в пору творческого рассвета. Вопреки дилетантскому мнению, Шуберт недописал эту симфонию не из-за того, что не успел, а потому, что этого требовал общий замысел симфонии. Двух частей для произведения было вполне достаточно, третью часть – скерцо – композитор начал, но через некоторое принял решение отказаться от неё.
Впервые личная лирическая тема стала основой в симфонии. Песенность пронизывает всю симфонию, проявляется в характере и изложении тем - мелодия и аккомпанемент (как в песне), в форме – форма законченная (как куплет), в развитии – оно вариационное, приближённость звучания мелодии к голосу. В симфонии 2 части – в тональностях си минор и ми мажор.

Романтические черты проявляются не только в песенности и 2-х частности, но и в тональных соотношениях. Это – не классическое соотношение. Щуберт заботится о красочном сопоставлении тональностей (Г.П. – h-moll, П.П. – G-dur, а в репризе П.П. – в D-dur). Терцовое соотношение тональностей характерно для романтиков. Во II-й части Г.П. – E-dur, П.П. – cis-moll, а в репризе П.П. – a-moll. Здесь тоже терцовое соотношение тональностей. Романтической чертой также является и вариационность тем – не дробление тем на мотивы, а варьирование целой темы. Симфония заканчивается в E-dur, а сама она в h-moll (это тоже характерно для романтиков).
Интересно, что не смотря на все романтические нововведения, в Неоконченной Шуберт повторяет экспозицию – совсем как это принято у классиков. На грани экспозиции и разработки возникает тема вступления. Здесь она в e-moll. В разработке участвует тема вступления (но драматизированная) и синкопированный ритм от аккомпанемента П.П.. Здесь огромна роль полифонических приёмов. Появляется преобразованная тема вступления. Звучит грозно, повелительно, сначала у медных, а потом проходит каноном во всех голосах. Драматическая кульминация, построенная на теме вступления каноном и на синкопированном ритме П.П.. Рядом с ней соседствует мажорная кульминация – D-dur.

Вторая часть написана в ми мажоре – тональность мажорной субдоминанты. Сонатная форма без разработки – достаточно редкая форма для вторых частей симфонии. Здесь присутствует пейзажная лирика. В общих чертах характер второй части можно определить как светлый, хотя и встречаются вспышки драматизма.

Историческая роль Берлиоза заключается в создании программного симфонизма нового типа. Конечно, программность в инструментальной музыке не была открыта Берлиозом. Ещё в 18 веке композиторы различных стран прибегали к музыкальному воплощению различных образов и картин окружающего мира: так было в творчестве французских клавесинистов, в концертах Времена Года Вивальди. Есть программность в отдельных произведениях Гайдна, Моцарта, Керубини, Бетховена.

Но программность Берлиоза имеет совершенно иной смысл. Она представляет собой последовательное развертывание в музыкальных образах сюжета, заимствованного из того или иного литературно-поэтического источника или созданного воображением самого композитора. Такой сюжетно-повествовательный тип программности способствовал конкретизации образного содержания музыки. Свойственная симфоническому мышлению Берлоза картинная описательность, сюжетная конкретность наряду с другими факторами (такими, как интонационные истоки музыки, принципы оркестровки и т.д.) делают композитора характерным явлением французской национальной культуры.

Основная творческая направленность Берлиоза имеет своим следствием постепенную и всё большую театрализацию симфонии. Так, если «Фантастическая симфония» и «Гарольд в Италии» являются программными симфониями, то драматическая симфония с хорами «Ромео и Джульетта – это уже по существу смешанный, синтетический жанр, объединяющий особенности симфонии и оратории-кантаты, хотя ведущим в ней остаётся симфоническое начало, так как основное её содержание раскрывается симфоническими средствами.

Все симфонии Берлиоза имеют программное название – «Фантастическая», «Траурно-Триумфальная», «Гарольд в Италии», «Ромео и Джульетта». Кроме названных у него есть произведения менее определённых жанров, но на основе симфонии.
Драматическая легенда «Осуждение Фауста» является почти оперой, но предназначена для концертного исполнения и заключает в себе элементы симфонии и оратории. Если симфоническое творчество Берлиоза обнаруживает процесс театрализации симфонии, то в его операх громадную роль играет симфоническое начало. Происходит характерное для зрелого романтизма взаимопроникновение принципов инструментально-симфонической, оперной и ораториальной музыки.
Программность, как ведущий творческий принцип Берлиоза, ведёт к новой трактовке симфонического цикла. Прежде всего количество частей цикла диктуется не столько сложившимися традициями классического симфонизма, сколько данным конкретным программным замыслом.

Объединяющим началом в симфоническом цикле Берлиоза обычно является одна тема, проходящая через все части и характеризующая главный образ – персонаж симфонии. Эта тема, пронизывающая собою весь цикл, является лейтмотивом симфонии. Таков мотив возлюбленной в «Фантастической симфонии» или мотив Гарольда в симфонии «Гарольд в Италии». На мотиве любви, звучащем в партии хора в начале симфонии «Ромео и Джульетта», основано большое симфоническое adagio, рисующее любовную сцену. Вместе с тем симфонический цикл Берлиоза лишён единства и целостности бетховенского симфонического цикла. Отдельные части симфонии, следуя друг за другом, представляют ряд красочных и внешне связанных музыкальных картин и образов, последовательно раскрывающих все главные перипетии избранной программы. В драматургии симфонии уже отсутствует то динамически целеустремлённое, конфликтное развитие единой идеи, какое присуще бетховенскому симфонизму. Особенность творческого метода Берлиоза – картинная описательность – обуславливает именно такую трактовку симфонического цикла. Но при этом монументальность, демократизм, гражданский пафос связывают симфонизм Берлиоза с бетховенской традицией.

Фантастическая симфония является первым крупным произведением Берлиоза, в котором он достиг полной творческой зрелости. Она имела программный подзаголовок – «Эпизод из жизни артиста». В романтико-фантастических красках симфония изображает любовные переживания художника, то есть самого Берлиоза, страдающего от неразделённой любви к Гарриет Смитсон.
Паганини, восхищённый Фантастической симфонией, заказал Берлиозу альтовый концерт, но Берлиоз с другой стороны подошёл к заказу – так была написана симфония с солирующим альтом «Гарольд в Италии».
Участие солистов и хора сближает симфонию «Ромео и Джульетта» с оперно-ораториально-кантатными жанрами. Поэтому симфония и названа драматической. Очевидно, Берлиоз здесь следовал по пути Бетховена с его 9 симфонией, где в финале вступает хор, здесь же вокальный элемент присутствует в течение всей симфонии. Последняя часть – патер Лоренцо и хор примирения – вполне могла бы быть оперной сценой. Наряду с этим узловые моменты действия трагедии раскрываются чисто симфоническими средствами – уличная схватка в начале симфонии, ночь любви, сцена в склепе Джульетты. Особый программный замысел симфонии заставил Берлиоза решительно отступить от классической симфонической традиции и создать многочастное произведение, где структура обусловлена последовательностью событий в развитии сюжета. И всё же в средних частях симфонии (Ночь любви и Фея Маб) можно видеть связи с симфонические адажио и скерцо. По своим размерам Ромео и Джульетта Берлиоза превосходит всё, что существовало до этого в симфонической области.

После столь гигантского произведения Берлиоз принимается за новую симфонию. Траурно-Триумфальная симфония посвящена памяти жертв Июльской революции 1830 года, написана первоначально для огромного оркестра – 12 флейт, 8 гобоев, 28 кларнетов 24 валторн 19 труб 19 тромб по 10 пар литавр и тарелок, около 150 струнных и большой хор в финале.
Отдельно стоит упомянуть оркестр Берлиоза. Как сказал один современный композитору критик, «хвалить Берлиоза за инструментовку всё равно что Шекспира за здравый смысл».

Берлиоз показал высочайшее мастерство владения оркестром. Он испытывал новые тембры – солирующий кларнет пикколо, игра con legno (древком смычка) – новый приём игры на струнно-смычковых. Для него не существовало второстепенных инструментов. Интересно при этом заметить, что Берлиоз считал фортепиано бесцветным инструментом, и в своих произведениях предпочитал ему арфу. По свидетельствам современников, музыкальные идеи в его голове рождались сразу в оркестровом звучании.

Являясь активным и убеждённым пропагандистом программности в музыке, тесной и органической связи между музыкой и другими искусствами (поэзией, живописью), Лист особенно настойчиво и полно осуществлял этот свой ведущий творческий принцип в симфонической музыке.
Среди всего симфонического творчества Листа выделяют две программные симфонии – «По прочтении Данте» и «Фауст», являющиеся высокими образцами программной музыки. Также Лист - создатель нового жанра, симфонической поэмы, представляющей собой синтез музыки и литературы. Жанр симфонической поэмы стал излюбленным у композиторов разных стран и получил большое развитие и оригинальное творческое претворение в русском классическом симфонизме второй половины XIX века. Предпосылками жанра явились примеры свободной формы у Ф. Шуберта (фортепианная фантазия «Скиталец»), Р. Шумана, Ф. Мендельсона («Гибриды»), позже к симфонической поэме обращались Р. Штраус, Скрябин, Рахманинов. Главная идея такого произведения – посредством музыки передать поэтический замысел.
Двенадцать симфонических поэм Листа составляют прекрасный памятник программной музыки, в которой музыкальные образы и их развитие связаны с поэтической или с нравственно-философской идеей. Симфоническая поэма «Что слышно на горе» по стихотворению В. Гюго воплощает романтическую идею противопоставления величавой природы человеческим скорбям и страданиям. В симфонической поэме «Тассо», написанной по случаю празднование столетнего юбилея со дня рождения Гёте, изображаются страдания итальянского поэта эпохи Возрождения Торквато Тассо при жизни и триумф его гения после смерти. В качестве основной темы произведения Лист использовал песню венецианских гондольеров, исполнявшуюся на слова начальной строфы главного произведения Тассо, поэмы «Освобожденный Иерусалим».
Симфоническая поэма «Прелюды» первоначально была написана независимо от Ламартина, как вступление к четырём мужским хорам на тексты Жозефа Отрана. Лишь при переработке «Прелюдов» в самостоятельную симфоническую поэму Лист после некоторых поисков программы остановился на стихотворении Ламартина «Поэтические размышления» (“Meditations poetiques”), которое, как ему казалось, больше всего подходит к музыке поэмы. Именно вследствие того, что программа была найдена Листом после окончания поэмы, нет полного соответствия между «Прелюдами» Листа и стихотворением Ламартина. В стихотворении человеческая жизнь сравнивается с рядом прелюдий к смерти, у Листа же совершенно иная концепция. В ней не только нет образа смерти, в ней, напротив, выражено утверждение жизни, радости земного бытия.
Симфоническая поэма Листа «Орфей» первоначально была задумана как увертюра к постановке в Веймаре оперы Глюка «Орфей». В этой поэме Лист воплотил известный миф о фракийском певце не в последовательно-сюжетном, а в обобщённо-философском плане. Для Листа в данном случае Орфей – это обобщённый символ искусства, «разливающего свои мелодические волны, свои мощные аккорды», как говорится в программе.
Также можно назвать другие симфонические поэмы Листа – «Прометей», «Праздничные звоны», «Мазепа», «Плач о герое», «Венгрия», «Гамлет» и другие.
Листу важно было не столько передавать в музыке последовательное развитие сюжета избранной программы, сколько воплощать средствами музыкального искусства общую поэтическую идею, ведущую поэтические образы. В отличие от произведений Берлиоза, в симфонических произведениях Листа предпосланная программа не является изложением сюжета, а всего лишь передаёт общее настроение, часто даже ограничивается одним заголовком, названием произведения или его отдельных частей. Характерно, что программой произведений Листа являются не только литературно-поэтические образы, но и произведения изобразительных искусств, в которых нет развевающегося сюжета-повествования, а также различные пейзажи и явления природы.
В некоторых симфонических произведениях Листа применяется принцип монотематизма, то есть приём проведения через всё произведение одной темы или группы тем, подвергающимся вариационным трансформациям вплоть до коренного изменения образа. Приём монотематизма особенно последовательно проводится в симфонических поэмах «Тассо» и «Прелюды», где вариационные трансформации одной темы (даже одной интонации) выражают различные стадии развития идеи. Такое вариационное развитие темы приводит к её мощному героическому утверждению в конце произведения. Отсюда характерные для Листа торжественные коды-апофеозы маршеобразного характера.
В трёхчастной симфонии «Фауст» третья часть («Мефистофель») представляет собой интереснейшие трансформации всех тем первой части («Фауст»). Темы философские, патетические, лирические, героические, приобретают в финале гротескный, насмешливо-саркастический характер, соответствующий образу Мефистофеля, в идейной концепции Листа означающего «изнанку» Фауста, скептическое отрицание всего благородного и возвышенного, ниспровержение высоких идеалов. Кстати, это напоминает приём Берлиоза в финале «Фантастической симфонии», где подвергается искажению лирическая тема любви.
Все средства музыкального выражения в симфонической музыке Листа, как у всякого большого художника (характер тематизма, приёмы вариационного развития, форма, инструментовка, гармонический язык и т.д.) всегда подчинены раскрытию поэтической идеи и образов программы.

Музыка Шопена – это редкое сочетание большой мысли с чарующей красотой образов и безупречным совершенством форм.

Шопен (Chopin) Фридерик Францишек [22.2 (по др. сведениям, 1.3).1810, Желязова-Воля, близ Варшавы,—17.10.1849, Париж], польский композитор и пианист. Сын французского эмигранта Н. Шопена, участника Польского восстания 1794, и польки Ю. Кшижановской. Первые уроки игры на фортепьяно получил у сестры — Людвики Шопен. С 1816 учился у чешского пианиста и композитора В. Живного в Варшаве. Пианистическое и композиторское дарование Шопена проявил очень рано: в 1817 написал 2 полонеза в духе М. К. Огиньского, в 1818 впервые выступил публично. Учась в лицее (1823—26), продолжал совершенствоваться в игре на фортепьяно, концертировал, изучал теорию композиции под руководством Ю. Эльснера (с 1822), затем по его классу окончил Главную школу музыки (учился в ней в 1826—29) в Варшаве. Творческое развитие Шопена проходило в условиях подъёма польской национальной культуры.

Варшавский период жизни (до ноября 1830) сыграл решающую роль в творческом формировании Шопена. На родине, восприняв опыт, он создал два концерта для фортепьяно с оркестром (1829—30), фортепьянное трио (1829), «Большую фантазию» на польские народные темы для фортепьяно с оркестром (1830), краковяк («Большое концертное рондо») для фортепьяно с оркестром (1828), сонату (1828), ряд полонезов и мазурок, ноктюрн ми минор (1827) и первые из 12 «Больших концертных этюдов» (1829—30 закончены в Париже, где Шопен завершил и другие циклы фортепьянных пьес). В сочинениях, написанных в Польше, ощутима национальная, народная основа, выраженная складом мелодии, характером ритмики, связанной с польскими танцами (мазур, полонез) и особенностями гармонической фактуры, и строением форм. В них полностью проявилось интонационное своеобразие его музыки — широкое применение приёмов переменности, особенно в сфере субдоминанты, «славянской кварты» (чередование натуральной и повышенной IV ступеней), — характерное и для зрелых сочинений Шопена. На основе национальных танцев он создавал и поэтичные фортепьянные миниатюры, и большие концертные пьесы с оркестром, насыщая их чертами поэмности. На родине он начал также писать песни на слова польских поэтов; из нескольких десятков сохранились лишь 19 (опубликованы посмертно).
В то время Париж был наводнен музыкантами из самых различных стран. Наибольшей популярностью пользовались пианисты-виртуозы: Калькбреннер, Герц, Гиллер. Игра их отличалась техническим совершенством, блеском, ошеломлявшим публику. Вот почему первое же концертное выступление Шопена прозвучало таким резким контрастом. По воспоминаниям современников, исполнение его было удивительно одухотворённым и поэтичным.

О первом концерте Шопена сохранилось воспоминание прославленного венгерского музыканта Ференца Листа, также начавшего в то время свой блестящий путь пианиста и композитора: "Нам вспоминается его первое выступление в зале Плейеля, когда аплодисменты, возраставшие с удвоенной силой, казалось, никак не могли достаточно выразить наш энтузиазм перед лицом таланта, который, наряду со счастливыми новшествами в области своего искусства, открыл собою новую фазу в развитии поэтического чувства". Шопен покорил Париж, как когда-то покорили Вену Моцарт, Бетховен. Подобно Листу, он был признан лучшим пианистом мира.
На концертах Шопен большей частью исполнял свои собственные сочинения: концерты для фортепиано с оркестром, концертные рондо, мазурки, этюды, ноктюрны, Вариации на тему из оперы Моцарта "Дон Жуан". Именно об этих вариациях писал выдающийся немецкий композитор и критик Роберт Шуман: "Шапки долой, господа, перед вами гений".

На триумфальных концертных выступлениях в Париже он встречался с крупнейшими деятелями литературы и искусства Франции и других стран (Ф. Лист, Г. Берлиоз, В. Беллини, Дж. Мейербер; Г. Гейне и Э. Делакруа). В 1834—35 Шопен совершил поездку по Рейну с Ф. Гиллером и Ф. Мендельсоном (в 1835 познакомился в Лейпциге с Р. Шуманом). В 1835—36 выезжал на чешские курорты, в конце 1838 — на о. Мальорка с Ж. Санд (неоднократно проводил в её имении Ноане летние месяцы); разрыв в 1847 отношений с Ж. Санд вызвал ухудшение здоровья Шопена и ускорил его смерть. В 1848 он гастролировал в Великобритании. Умер Шопен в Париже, где и находится его могила; сердце композитора, согласно его предсмертной воле, перевезено сестрой Шопена в Варшаву и замуровано в одной из колонн в костёле Св. креста.
В наиболее значительных произведениях Шопен парижского периода преобладают героико-драматические, трагедийные образы; музыка насыщается особенной страстностью и глубиной переживаний, конфликтностью, силой и широтой образов; вместе с тем углубляются черты национального своеобразия. Появились его сонаты, скерцо, баллады, экспромты, новая серия этюдов, поэтичнейшие ноктюрны, прелюдии и по-прежнему любимые мазурки и полонезы. Наряду со светлыми лирическими пьесами всё чаще из-под его пера выходили произведения, полные драматической глубины, а нередко и трагизма. Такова Вторая соната (с похоронным маршем), принадлежащая к числу высших достижений композитора, всей польской музыки и романтического искусства в целом. Юзеф Хоминьский, характеризуя первые две части сонаты, говорил: "После героической борьбы похоронный марш является уже, очевидно, последним актом драмы". Шопен рассматривал похоронный марш как эмоциональный итог, драматически завершающий развитие образов. «Похоронный марш» - это трагическая кульминация творчества Шопена.
Национальное начало, столь важное в творчестве Шопена рельефно выступает в многочисленных мазурках, над которыми композитор работал с юности, развивая их метроритмическую основу, подчёркивая своеобразие польской танцевальной музыки и достигая мелодического и эмоционального разнообразия — от блестящей танцевальности до элегии; среди них есть и изящные зарисовки польского быта (Шопен называл мазурки «картинками»). Специфика польской танцевальной музыки сказывается и в вальсах Шопена, насыщенных глубоким содержанием (они повлияли на формирование т. н. парижского вальса). Своеобразна трактовка им жанров фортепьянных пьес. Он превратил прелюдию (в т. ч. цикл из 24 фортепьянных прелюдий во всех тональностях, сочинены в 30-е гг., изданы в 1839) из «введения» к фуге или к другим произведениям в самостоятельную инструментальную миниатюру, обладающую значительным, сконденсированным эмоциональным содержанием; это образные зарисовки, отражающие различные настроения. Жанр ноктюрна был значительно развит Шопеном, наполнившим его контрастами и драматизмом. Новое, более глубокое содержание композитор внёс также в жанр экспромта, переосмыслил характер скерцо, введя в него патетику, фантастику, эмоциональную переменчивость. Новую трактовку получил жанр этюда, в котором сложные виртуозные задачи, относящиеся ко всем видам фортепьянной техники, полностью подчинены образности, выразительности музыкального содержания. Творчество Шопена — одно из величайших достижений польской и мировой художественной культуры. Основоположник польской музыкальной классики, Шопен поднял национальное музыкальное искусство на высочайший художественный уровень благодаря огромному композиторскому и исполнительскому таланту и мастерству, новаторскому развитию народных традиций, претворению опыта мастеров национальной и мировой музыкальной культуры (особенно ценил музыку И. С. Баха и В. А. Моцарта), прогрессивным идейным взглядам, высокому интеллекту, этико-эстетическим убеждениям. Его сочинения — высшее воплощение в искусстве человеческих чувств громадного диапазона (от высокой трагедийности до проникновенного лиризма). Вдохновенный пианист, Шопен создал оригинальный исполнительский стиль, отмеченный напевностью, изяществом, сочетающий виртуозный блеск с глубиной и задушевностью. По отзывам современников, Шопен был вдохновенным импровизатором. Он сочинял в процессе игры, мучительно пытаясь зафиксировать свои музыкальные идеи в нотах. Наследие Шопена невелико по объему, однако воплощенный в нем художественный мир универсален. Музыка Шопена почти целиком выдержана в гомофонно-гармоническом складе; отсутствие контрапункта в обычном смысле компенсируется в ней богатой игрой аккомпанирующих голосов, создающей эффект тончайшей подголосочной полифонии. Для его гармонии характерны необычайно смелые тональные сопоставления и модуляции (часто принимающие форму внезапных «соскальзываний» в отдаленные тональные сферы), экскурсы в сферу чистой хроматики или модальности. С середины 40-х гг. в его творчестве появились новые тенденции: спокойная созерцательность, светлая гармония. Музыкальный язык более сложный, появляется больше полифонических приёмов. Отсюда начинается путь к музыкальному импрессионизму (Дебюсси и др.). Влияние гармонического и мелодического языка Шопена прослеживается в творчестве таких разных композиторов, как Ф. Лист, Р. Вагнер, Г. Форе, К. Дебюсси, Э. Григ, И. Альбенис, П. Чайковский, А. Скрябин, С. Рахманинов, К. Шимановский. Новаторство Шопена было понято немногими его современниками — прежде всего Ф. Листом и Э. Делакруа (создавшим несколько портретов Шопена), а также М. И. Глинкой, А. С. Даргомыжским, мастерами «Могучей кучки» и последующими поколениями русских композиторов.