«Я стал саркастическим человеком» — Михаил Иванович, с какой картины вас стали узнавать на улице?
— С фильма режиссера Ивана Лукинского «Солдат Иван Бровкин». Я там играл Захара Силыча — роль небольшая, но очень сочная. А после выхода на экраны продолжения — «Иван Бровкин на целине» — меня еще больше стали узнавать. Кстати, эта роль писалась для Бориса Андреева. Но Лукинский не был уверен в правильности выбора и позвонил мне. Сказал, что есть для меня интересная роль, хотя и писалась для Бориса Федоровича. Прошел месяц, другой, режиссер все колеблется. Тогда я позвонил Андрееву, мы с ним были знакомы, правда, не так чтоб очень близко.
— Извините, — говорю, — это Пуговкин.
— Слушаю, Миш, — ответил знаменитый бас, этот голос не перепутаешь ни с каким другим на свете.
— Вот есть роль для вас в фильме, и меня пригласили на нее же. — Ну, Миш, — слышу, — ну какая это роль. Я такие роли уже переиграл. Играй ты, я тебе ее дарю.
— Вы снимались и в отрицательных ролях, в том числе уголовников. А зритель часто связывает персонаж с артистом. Вас потом милиция не останавливала?
— Нет. Раньше играли так, что никто ни с кем не ассоциировался. Долго работали над образами. Это сейчас в сериалах не поймешь: то ли настоящие бандиты мелькают, то ли артисты, играющие бандитов, то ли артисты, всегда готовые стать бандитами в жизни. Мой герой Софрон Ложкин из кинофильма «Дело “Пестрых”» — вор в законе со стажем. И хотя мне никогда не приходилось общаться с уголовным миром, все говорили, да и в рецензиях писали, что образ получился очень достоверным. Поначалу у меня не выходило, мы с режиссером Николаем Досталем долго искали грим, повадки, походку, я делал разные наблюдения, для чего ездил на Курский вокзал. А когда нашли, были счастливы: образ состоялся — роль получилась.
Но однажды действительно вышел курьез с ролью уголовника. Снимался «Визит к минотавру», самые интересные съемки проходили в Бутырской тюрьме. Меня привезли туда рано утром. Как положено, сняли ботинки, ремень. Стою я в сторонке и думаю: надо мне понаблюдать, какая здесь атмосфера, какие люди, как они себя ведут — этого требует актерская профессия. Мимо меня проводили много арестованных, и они все со мной здоровались. Представляете? Они здороваются, а я отвечаю. И вдруг один из них остановился и так радостно-радостно воскликнул: «Ну вот, наконец, и Пуговкин с нами!»
— Вы много работали с режиссером лучших киносказок Александром Роу, ваш прелестный царь-батюшка до сих пор у всех на памяти. Как вы в царя перевоплощались?
— Первый раз Роу пригласил меня сниматься в фильм «Огонь, вода и медные трубы». Было это в 1960 году. После съемок он мне сказал: «Миша, как жаль, что мы поздно встретились». Затем мы с ним работали на картине «Варвара-краса». Там впервые снималась Татьяна Клюева-Гагина, очень хорошенькая, глаза огромные. Мужчины ей не давали проходу, и Александр Артурович ее трогательно оберегал.
Роу вообще очень тепло относился к артистам, заботился о них. Он был необыкновенным человеком. Во время съемок всегда накрывали столик, за которым все пили чай. Роу был большим чаевником.
После картины «Варвара-краса» были «Золотые рога», где я сыграл атамана разбойников. Как-то за чаем Александр Артурович сказал:
— Михаил Иванович, знаете, что я вам скажу: разбойники у вас получаются лучше, чем цари.
— Ну, правильно, — отвечаю ему, — с разбойниками я встречался, а с царями пока что не приходилось.
Затем Роу начал снимать сказку «Финист — ясный сокол». Сделал всю подготовительную работу, утвердил актеров на роли… Светлая ему память.
— Говорят, что вы сами себя называете крестьянином. Почему? Вы же окончили Школу-студию при МХАТ, москвич…
— До МХАТа у меня было всего лишь три класса сельской школы, я ведь родился в деревне. В Москву приехал 13-летним. Жили в Печатникове переулке. В комнате нас было 12 человек. Я спал под отопительной батареей.
— Как же вас с тремя классами в институт приняли?
— Война шла. Отбор в школу-студию проходил в конце сентября 1943 года. Можете себе представить? Тогда думали о будущем, такой дух был у государства. Иван Михайлович Москвин увидел мои документы и удивился:
— Вы же артист! Уже артист! И хотите учиться?
Я ведь к тому времени и в кино снялся, и в театре работал.
— Мне нужно, — говорю, — учиться, очень нужно.
Москвин стал смотреть дальше документы и вдруг воскликнул:
— Но у вас же три класса образования!
— Пришлось рассказать свою биографию: как жил, работал, как из самодеятельности меня пригласили в театр, как перед войной снимался в кино. Как ушел на фронт, воевал, лечился в госпитале. Москвин выслушал и разрешил участвовать в конкурсе. Меня приняли, и Иван Михайлович сам ходил в Управление высшей школы хлопотать. Он сказал там, что аттестат об образовании утерян мной на фронте.
— Вы работали в театре, а знают вас как киноартиста…
— После учебы в Школе-студии при МХАТ я уехал в театр Северного флота. Был я в Мурманске всего лишь один сезон, но за это время мне удалось сыграть четыре роли, причем в ту пору для меня очень сложные. Например, в спектакле «Молодая гвардия» по роману Фадеева я был Олегом Кошевым. А в «Русском вопросе» по пьесе Константина Симонова играл издателя Макферсона. Приятно осознавать, что все-таки справился. Однажды в нашем театре на спектакле появился Борис Андреевич Бабочкин. Он посмотрел «Русский вопрос», а затем сказал режиссеру, что все артисты играют прилично, но Пуговкин, играя не свою роль, самый живой в спектакле человек.
Потом работал в Вильнюсе. Часто гулял по его улицам и мечтал о Москве. В конце концов вернулся в родной город, стал искать работу в театре. Показывался в Театре сатиры, Театре Красной армии и Ленкоме.
— Вы были знакомы с Аджубеем, знаменитым журналистом и зятем Хрущева. Он мог бы вам помочь.
— Алешка? Да, мы с ним учились в школе-студии. Но потом наши дорожки разошлись. Как-то он пришел ко мне на спектакль, а после зашел за кулисы. Представил молодую женщину:
— Это моя жена, дочь Никиты Сергеевича.
А для меня, что Никита Сергеевич, что Иван Петрович — все одно, я и не понял. Потом только дошло. Аджубей пригласил меня к себе, я приходил к нему в редакцию, но он был занят, и мы не увиделись. Я сделал еще одну попытку — результат тот же. Позвонил разок-другой и прекратил. Как-то встретил его случайно на вокзале, он уезжал в Архангельск по делам. Вокруг него толпа народа — не пробьешься. Кричу ему:
— Лешка!
А он мне:
— Заходи в редакцию!
— А ты ко мне в театр! — я ему в ответ.
И все. Больше не встречались и не говорили.
— Вас взяли в Ленком.
— Тогда главным режиссером был Берсенев, который знал меня еще по студенческим работам. Восемь лет я служил в этом театре, сыграл десять ролей. А затем поступил в Вологодский драмтеатр.
— Как? Зачем?!
— Тогда я был женат на артистке Надеждиной. У нее не складывалась карьера в Москве, и ради ее творческой перспективы я и уехал в Вологду. Но через год вернулся в Москву. Именно тогда я твердо решил посвятить свое творчество кинематографу. С 1960 года при «Мосфильме» работал в Театре киноактера, много снимался.
— Мы произносим фамилию Пуговкин, и тут же в памяти возникает Яшка-артиллерист: танец «в ту степь», знаменитое «бац-бац — и мимо». Как вы им стали?
— Выбрали на роль просто, а вот досталась она мне с трудом. Здесь нет парадокса, если вы знаете киношную кухню. Когда режиссер фильма Андрей Тутышкин организовывал труппу, он объявил, что роль Яшки-артиллериста будет играть Пуговкин. Поручил ассистентам меня найти и сообщить. Что может быть проще? Но вот ассистенты целый месяц меня искали-искали и все никак «не могли» найти, хотя я все время был дома, в Москве. Чудеса да и только. Дело подходило уже к съемкам, а меня все «искали». Тогда Тутышкин сам позвонил мне домой.
— Михаил Иванович, — говорит мне в трубку, — вы что, в Москве?
— В Москве, — удивляюсь я.
— А вы что, уезжали куда-то? — удивляется он тоже.
— Нет, — говорю, — никуда не уезжал.
Тут он все понял и возмутился:
— Да что же это такое!
А я и не пойму, в чем дело.
— Вы завтра должны быть в Ленинграде, — говорит мне, — садитесь срочно на «Стрелу» и приезжайте.
Мы даже проб не делали, я приехал и начал сниматься. Очень жалко, что Андрей Петрович Тутышкин рано ушел из жизни, у нас с ним было много планов. Я снялся у него в «Свадьбе в Малиновке» и «Шельменко-денщике».
— А с Гайдаем как работалось?
— На столе у Гайдая под стеклом лежали фотографии артистов, всегда у него под рукой. Он время от времени смотрел на них, обдумывал, кого на какую роль взять. Но при этом у него имелась такая манера — спросить у самого актера. Вот он мне однажды позвонил и говорит:
— Михаил Иванович, я вам дам сценарий, прочтите, а потом скажете мне, какую роль хотите играть.
Было это в 1964 году, Гайдай начинал работу над картиной «Операция “Ы”». Но я ему ответил:
— Лучше вы мне скажите, кого вы видите во мне.
Выяснилось, что он видит меня в роли Верзилы. Мы сделали пробы, показали директору «Мосфильма» Ивану Пырьеву, и тот сказал:
— Лень, не то. Верзила должен быть с юмором, добродушным.
Тогда Гайдай предложил мне роль прораба. Фильм снимался на экспериментальной студии, которую возглавлял отец журналиста Владимира Познера, а художественным руководителем был Григорий Чухрай.
В свое время Гайдая в кинематографической среде ругали, говорили мне:
— Как?! Ты снимался у Гайдая?! Но это же юмор ниже пояса!
А я отвечал:
— Когда-нибудь вы будете говорить, что Гайдай — классик советского кинематографа.
Так оно и вышло. А зрителю всегда нравились и будут нравиться его фильмы.
— Сейчас вы смотрите какое-нибудь кино?
— Я смотрел недавно «Овода» — старый фильм. Смотрел и плакал. Гениальный актер Олег Стриженов! И гениальный актер Николай Константинович Симонов!
— Старая, блистательная школа...
— Школа… Кроме всего прочего у актера должно быть обаяние. Вот у Стриженова оно было, и у Симонова — было.
— Михаил Иванович, а современный МХАТ вам нравится?
— Я счастливый человек: я видел, как играют «великие старики» МХАТа. «Вишневый сад», «Три сестры», «Мертвые души» — в первом составе артистов! Я имел честь быть знакомым с этими колоссами и даже играть в массовых сценах во время учебы в школе-студии. И когда увидел теперешнюю постановку «На дне» во МХАТе им. Чехова, то просто схватился за голову: куда все девалось? Словно и не было знаменитого МХАТа.
А между тем по телевизору говорят, что эта постановка — большая удача. Что тут скажешь? В роли Луки — Олег Табаков. А я видел «На дне» в старом МХАТе. Был такой персонаж — Актер, играл его Александр Павлович Шатов. В конце спектакля Актер уходил из ночлежки; он уже понял, что уходит навсегда, что повесится, и, прежде чем уйти, он брал уголек и этим угольком рисовал себе усы, словно гримировался, и произносил последнее слово: «Ушел». Гениальная сцена, зал рыдал. Или Барон, играл которого Качалов... Игра актеров вызывала трепет. А сейчас? При том что актеры хорошие есть…
— Вам не приходилось жалеть о сделанном жизненном выборе?
— Полностью удачной свою актерскую судьбу я бы не назвал. Конечно, зрительским вниманием я не обделен, и это делает меня счастливым человеком. Не перестаю повторять: все, сыгранное мною в кино, сыграно для них. От зрителей я всегда получал в свою очередь громадный заряд энергии, и продолжаю получать. Без этого артисту жить нельзя. Низко им за это кланяюсь. И все же сделать в кино я мог бы и больше.
— На мой последний вопрос можете не отвечать, но все-таки задам его. Почему вы делаете все, чтобы не встречаться с журналистами?
— Я не хочу, чтобы писали обо мне или снимали. Чуть ли не каждый день звонят, хотят взять интервью, но я отказываюсь.
— Почему?
— Меня выкинули из кино. Теперь такие, как я, оказывается, не нужны. Если я кончился для всех как артист, тогда я кончился и как человек.
— Но вас же любят!
— Вот и хорошо. Пусть приходят на могилку.
— Да будет вам, Михаил Иванович! Вы же веселый, остроумный. Я помню, как мы с вами однажды вместе оказались в мхатовском лифте, он не хотел трогаться, и вы обронили: «Лифт держит паузу».
— А мне не весело. Я стал саркастическим человеком. Я плохо сплю по ночам, практически не сплю. И сам с собой беседую целыми днями…
Автор: Юрий АНДРИЙЧУК
Болезнь
Долгие годы артист болел сахарным диабетом, однако отказывался от госпитализации. Прибывшие в очередной раз к дому актера врачи «скорой помощи» не смогли спасти известного артиста. Сердце Михаила Пуговкина перестало биться около 12 часов пятницы.
«Положение серьезное: сказывается многолетнее заболевание сахарным диабетом плюс возраст. Но мы решили не проводить госпитализацию, поскольку и реанимация, и «скорая помощь» приезжают к нам на дом», – рассказала супруга Михаила Пуговкина Ирина Константиновна.
Утром 25 июля актеру стало плохо. Он скончался в полдень у себя дома в Москве.
