Хотя "Одесса-мама" - словосочетание определенно женского рода, однако оно... с бородой. Длинной и косматой. И родилось вовсе не в среде "блатных и нищих". "Рiдною матiнкою" солнечный приморский город издавна прозвали благодарные чумаки, маршруты которых проходили еще через предшественник Одессы - Хаджибей. Сохранились достоверные исторические свидетельства о том, что добыча соли в здешних лиманах осуществлялась еще во время оно: об этом свидетельствуют, например, хроники польского дипломата Михаила Литвина (около 1550 года) и турецкого путешественника Эвлии Челеби (около 1666 года).

Администрация юного порта была заинтересована в привлечении не только материальных, но и гуманитарных ресурсов. А потому сквозь пальцы смотрела на обосновывающихся здесь беглых крестьян. Беженцы стекались сюда со всех сторон. Существовала целая индустрия легализации того или иного крепостного: как правило, ему вручались (разумеется, за плату) документы умершего. Из-за подобного беспрерывного цикла функционирования паспортов в те времена объявилась прорва "долгожителей". Помещики командировали в Новороссию своих полномочных представителей, каковые и занимались розыском и атрибуцией беглецов. Кое-кто попадался и водворялся в кутузку. Впрочем, как известно, сам герцог де Ришелье в первые же дни своего появления в Одессе посетил здешний тюремный замок и распустил чуть ли не всех арестантов. Тема "Беглые в Новороссии" нашла свое отражение не только в художественной литературе, но и в народном творчестве:

"А в Одесi добре жити -
Мiшком хлiба не носити,
На панщину не ходити,
Подушного не платити.
Не за плугом, не за ралом -
Називають мене паном!"

Возвращавшиеся из Столицы Юга чумаки и сезонные рабочие умножали чарующие слухи об этом Эдеме. Одесса обретала черты подлинно "Золотого Города". Но в этих россказнях, однако же, было немало правды. Самая низкая поденная плата в годы порто-франко составляла здесь 75 коп. серебром. Квалифицированный работник получал вдвое больше. По словам литератора М. Б. Чистякова, даже подмастерье сговаривался "на готовых харчах, с хозяйской квартирой, по шести с полтиной в неделю, а на своих харчах - по 15 рублей серебром". И это при том, что хорошее мясо стоило несколько копеек фунт, бутылка порядочного бессарабского вина - 10 коп., за столько же можно было купить и битую птицу.

Но вернемся к украинской фольклористике. Приходилось слышать и читать, будто начало собирательству и популяризации народной песни положено сборниками, изданными М. А. Максимовичем (1804 - 1873): "Малороссийские песни" (Москва, 1827), "Украинские народные песни" (Москва, 1834) и "Сборник украинских песен" (Киев, 1849). Нисколько не умаляя заслуг этого выдающегося украинского историка, этнографа, флориста, члена-корреспондента Санкт-Петербургской академии, приведу лишь его собственные на сей счет высказывания в предисловиях к двум первым сборникам. Автор напоминает, что его предшественником был, например, Н. А. Цертелев ("Опыт собрания старинных малороссийских песен", СПБ, 1819), что в подготовке второго сборника принимали участие Н. В. Гоголь, И. И. Срезневский, А. Г. Шпигоцкий, И. В. Крамаренко и другие. Прибавим, что украинские народные сборники-песенники появились уже в последней четверти XVIII столетия: как рукописные, так и печатные (М. Новикова, И. Прача, В. Трутовского, М. Чулкова и др.).

Вслед за сборниками М. А. Максимовича (бывавшего в Одессе и имевшего здесь немало корреспондентов) выходит целый ряд других любопытных изданий с публикациями украинских народных песен. Между прочим, и подборка упоминавшихся чумацких, составленная И. Я. Рудченко в 1874 году. Непосредственно одесским песням впервые посвятил свою работу "Одесса в народной поэзии" известный филолог и краевед А. И. Маркевич, который цитирует и тексты, родившиеся уже непосредственно в городских предместьях. Вот, скажем, фрагмент песни, записанной в Дальнике, относящемся непосредственно к Одесскому градоначальству, первой почтовой станции на трассе Одесса - Тирасполь - Бендеры - Кишинев:

"Ой у городi та Одесi
Новая луна:
Ой там же то дiвчинонька
Дитя народила,
Та не пустила на свiт божий -
В морi втопила..."

Как принято говорить, за что боролись, на то и напоролись. Это были уже совсем иные времена, когда звезда Южной Пальмиры как мирового хлебного экспортера закатилась. Приходившие на заработки уроженцы Подолии, Слобожанщины, Волыни опоздали к разбору подарков судьбы, и пополняли отряды пересыпской, молдаванской, кривобалковской и прочей голытьбы, а дебелые Груши были обречены сделаться "уличными".

Маркевич, в частности, декларирует и тогда уже ставшую общим местом мысль о том, что "вокруг Одессы на сколько-то верст попахивает геенной огненной", что этот город по существу своему - гнездо разврата, и что он напрочь деформировал мораль смиренных и простодушных чумаков и вообще селян:

"Ой iхав я до Адесi
Та мав грошей два чересi,
А з Адесi повертаю -
Нi копiйочки не маю".

(Сразу же поясняю, что ветхозаветные "чересi" (от "чресло") - это кожаные пояса, в которых опасливые вояжеры хранили свои толстые кошельки).

С "почтеннейшим университетским профессором" несколько позднее (1911 г.) полемизирует одесская исследовательница, выпускница Высших женских курсов Д. Г. Атлас. Это что же, резонно возражает она, одна лишь Одесса понуждает к мотовству и разгулу?! И приводит убедительные контраргументы:

"Що в Одесi
За сiм рокiв заробив, -
А в Полтавi зробив славу,
За двi ярмарки пропив".

Вариант этой же песни я обнаружил и в весьма интересной в плане изучения давних одесских диалектов книжке Ф. М. Пискунова "Словниця украiнськоi мови", изданной в Одессе в 1873 году. Только в этом случае деньги заработаны в Одессе и Бендерах, а пропиты "в Киiвi, на Подолi". Та же многострадальная тема "одесского ухарства" звучит в популярной народной песне, помещенной в сборнике А. Конощенко "Украiнськi пiснi з нотами" (Одеса, 1909):

"Ой Одеса моя мила!
Чим ти мене спорядила?
З хазяiна - бурлакою,
П,яницею, гулякою:
Пропив воли, пропив вози,
Пропив ярма, ще й занози.
Зосталась одна мазниця,
Щоб на завтра похмелиться!..
Пропив чумак, прогулявся,
А додому й не добрався!.."

Еще бы! Вольный ветер Одессы мог сыграть с гостем в поддавки. Развлечений тут хватало: от фешенебельных рестораций и салонов утех до замызганных погребков и непритязательных "надомниц". В полицейских хрониках то и дело натыкаешься на пропившегося (обобранного, "раскрученного" шулерами) приезжего из "внутренних губерний", каковому только и остается, что добираться за тридевять земель пешим ходом. Но и такое путешествие в окрестностях Одессы бывало небезопасным. Так, в материалах, собранных П. Чубинским (1874 год) в этнографо-статистических экспедициях Русского географического общества, находим народную песню о разбойных нападениях на чумацкие обозы и торговые караваны как раз "в наших палестинах".
Одесса мама

Настало время перейти к сюжету об "Одессе-маме". Много лет я коллекционировал украинские народные песни, легенды, предания (в том числе - исторические), в которых хоть каким-то боком упоминается Одесса, причерноморские лиманы и в целом топонимы нашего региона. Немало материала дало участие в геологических и археологических экспедициях в южных областях Украины, когда приходилось общаться не только с местными старожилами, но и со знатоками фольклора из числа научных работников с огромным стажем полевых исследований. И теперь на дружеском застолье, случается, затянешь "Цвiте терен", "Туман яром", "З нашого стодолу" и прочее.

Когда-то услышал и старую песню "Ой чумаче, чумаче", в общем не привлекшую моего внимания. В середине 1980-х нашел целых два ее варианта (один - по сборнику И. Манжуры, другой - по гоголевскому) в киевском корпусе "социально-бытовых песен", составленном и изданном Еленой Хмилевской. Никаких упоминаний об Одессе тут нет. Прошло сколько-то времени, и ко мне в руки попал неизвестный прежде сборник украинских народных песен Антона Коципинского, вышедший опять-таки в Киеве, но ровно на сто лет раньше, в 1885 году. И вот тут-то награда, как говорится, нашла героя.

Обнаруженный вариант песни отменно лег в мою обойму. Фабула такова. Отчаявшиеся чумаки обращаются за советом к своему вожаку, не раз водившему их на промысел и повидавшему виды. "Отамане-батьку", сетуют они, что делать: обнищали до полного ку-ку, уже и коней кормить нечем. Тогда умудренный опытом "авторитет" заявляет:

"Косiть, хлопцi, лободу,
Привикайте на бiду;
Косiть, хлопцi, отаву,
Пасiть конi на славу!..
Косiть, хлопцi, митлицю,
Накривайте пшеницю;
Косiть, хлопцi, осоку,
Пасiть конi до смаку!..
Косiть, хлопцi, та овес,
Та поiдем у Адес;
А в Адесах рiдна мать
Не дасть же нам загибать!.."

"Одесские дрожки запряжены, по большей части, парой, но есть и в одну лошадь – это самые щегольские. Ездят извозчики отлично, и редко случается какое-либо приключение: работы им очень много..." Так отзывался об одесских извозчиках литератор М.Б. Чистяков, посетивший наш город в середине XIX века.

Из дела "Об извозчиках, промышлявших на бирже", узнаем, что в 1824 году в Одессе было 85 дрожечников, 108 бричечников, 271 повозочник и 37 биндюжников. Каждый из владельцев платил за одну единицу гужевого транспорт налог 2 рубля 50 копеек за полугодие.

Круглые сутки бесконечным потоком тянулись обозы. По булыжникам одесских мостовых цокали копыта лошадей и гремели колеса телег. Шумный портовый город не мог жить без гужевого транспорта.
Биндюжник

У ломовиков-биндюжников были самые сильные и самые высокие тяжеловозы. Першероны, битюги спокойно и ровно тянули многопудовые платформы с колесами в рост человека. Обычно это была пара широкогрудых мощных коней с крутыми шеями, огромными копытами и мохнатыми ногами. Количество грузов, перевезенных ими, было огромно. Достаточно сказать, что одесские ломовики справлялись с перевозкой всех грузов, прибывавших в порт и на вокзал. С раннего утра до позднего вечера вертелась бесконечная карусель от вокзала в порт и обратно. Десятки тонн грузов складывались в сотни, тысячи, миллионы.

Самой низшей ступенью был наемный извозчик, который служил в "деле", состоял при извозном депо. Извозные депо были побогаче и победнее. Было, например, "депо", которое поставляло экипажи на свадьбы и похороны (вспомним у Бабеля: "Шесть лошадей, как шесть львов, две колесницы с венками... Колесница подъехала к кладбищенской синагоге... Кантор вылез из фаэтона и начал панихиду..."

Рангом повыше были "ваньки" – индивидуальный транспорт. Так сказать, такси прежних времен. Опять же у Бабеля: "Они ехали в лаковых экипажах, разодетые, как птицы колибри... Глаза их были выпучены. Одна нога отставлена к подножке, отлакированные их пролетки двигались шагом, в каждом экипаже сидел человек с букетом..."

Были извозчики, занимавшиеся этим делом из поколения в поколение. Они имели постоянных клиентов и стойкую выручку.

Выше всех по имущественному и общественному положению стояли лихачи. Кони этих самых самостоятельных людей среди извозчиков сделали бы честь любому конному заводу. Лихачей было немного. Стоили они дорого. Поскольку это был самый скоростной городской транспорт, то ходила за ними дурная слава: иной раз и убийцу от полиции умчат, и задавят – не остановятся.

Упоминавшиеся ямщики – возницы на ямских лошадях. Еще в XVI веке немецкий путешественник Герберштейн с удивлением и восхищением писал о "ямской гоньбе" в России. Его поражала скорость, с которой доставлялись письма, его приводило в изумление само учреждение почтово-пассажирской связи. В Западной Европе перевозкой почты занимались частные предприниматели, и ни о какой надежности и быстроте доставки не могло быть и речи. От ямской почты идет слово "эстафета" (по-французски "стремя"). Ямщики были освобождены от подати и воинской службы. Они жили в особых ямских слободах, им отводились большие угодья под покосы для прокормки коней (ныне Ямская улица находится в Киевском районе, перпендикулярна ей Эстафетная). Почтовый тракт был разделен на равномерные участки, каждый такой участок обслуживала почтовая станция. Здесь провожали и встречали путешественников, обменивались новостями, получали газеты, разглядывали новинки, привезенные из дальних мест. В общем, вокзал, почта, клуб и модный магазин одновременно...

Конка стала завершением конской диктатуры на транспорте, в ее полном названии уже звучало новое время: "Конная железная дорога". Запряжена конка была парой сильных лошадей. Причем запрягать их к вагону можно было с любого конца. Правил ими кучер, стоящий на площадке. Вагон был технически оснащен: справа сияло колесо тормоза, слева – медный колокол...

Кончилась история конной тяги. Собственно, если кое-где еще цокает подковами "лошадиная сила", то говорить о конях как о транспорте уже давно не приходится. А ведь совсем недавно кони были, как говорили наши знаменитые сатирики, "не роскошью, а средством передвижения".

По приезде в Одессу 3 июля 1823 г., Пушкин остановился в этой гостинице и прожил здесь месяц. За тринадцать одесских месяцев им создана поэма "Цыганы", закончена поэма "Бахчисарайский фонтан", написано тридцать лирических стихотворений и две с половиной главы романа "Евгений Онегин". Описав Одессу в главе "Путешествие Онегина", Пушкин, по выражению поэта Туманского, подарил городу "грамоту на бессмертие".

Улица, на которой жил великий поэт, ранее называвшаяся Итальянской, переименована в 1880 г. в Пушкинскую. В "Пушкинском" домике (так назвали одесситы - почитатели таланта поэта) более 30-ти лет работает музей великого поэта.

Здесь можно познакомиться со старинными гравюрами пушкинской Одессы, портретами современников поэта, уникальными пушкинскими автографами с рисунками, редкими прижизненными изданиями произведений Пушкина. Каждая вещь пушкинского времени, представленная в экспозиции, переносит в мир пушкинских образов, передает дух времени, настроение поэта.

Сиротское детство при живых родителях сменилось неровным и не очень счастливым отрочеством. Лицейские годы поэта были далеко не столь идиллическими, как в его лицейских стихах. Раннее творческое созревание, неровный и независимый характер ставили Пушкина в сложное положение, как по отношению к однокашникам, так и к преподавателям и дирекции лицея.

Авторитет Пушкина-поэта среди лицеистов был достаточно велик, но звание "первого поэта" досталось не ему, а ординарному Одосеньке Илличевскому. Монастырский характер лицейского быта, отсутствие женского общества - в сочетании с ранним физиологическим созреванием и африканским темпераментом поэта создавали трагикомические ситуации. Так однажды в темном переходе, соединявшем лицей с царским дворцом, Пушкин обнял старую деву - фрейлину вместо хорошенькой служанки, чем вызвал неудовольствие императора. Будучи вхож в дом историка Н.М.Карамзина, жившего с семьей в Царском Селе, он влюбился в 36-летнюю Екатерину Андреевну Карамзину и написал ей любовное послание (не сохранилось), которое она показала мужу, по-матерински пожурив влюбленного юношу. Тот факт, что Пушкин призвал к своему смертному ложу Карамзину, говорит о том, что отзвуки этого полудетского чувства он сохранил на всю жизнь.

Первое известное нам романтическое юношеское увлечение Пушкин пережил по отношению к сестре своего лицейского товарища Кате Бакуниной. Вырвавшись на петербургский простор после лицея, Пушкин окунулся в светскую и "полусветскую" жизнь. Слава дон-Жуана и бретера опережала славу первого поэта России.

Путешествие по Крыму и Кавказу с семьей генерала Н.Раевского было означено мимолетной влюбленностью в Марию Раевскую, которой тогда было пятнадцать лет. Эта влюбленность нашла отражение в "Евгении Онегине": "Я помню море пред грозою..."

Кишиневский период был отмечен бурными, экзотическими и часто скандальными любовными похождениями с женами и дочерьми молдавских бояр. Можно вспомнить имя холодной красавицы Пульхерицы Варфоломей, красавицы-цыганки Людмилы Шекоры, жены богача Инглези; певицы Калипсо, которая, по преданию, была любовницей Байрона, Виктории Ивановны Вакар и многих других. Пушкин не был привередлив. По свидетельству И.П.Липранди, он "любил всех хорошеньких, всех свободных болтуний".

Большинство кишиневских увлечений Пушкина не носило серьезного характера. В многочисленных любовных эскападах было больше молодечества, нежели подлинной страсти.

Переехав в Одессу, Пушкин стал вести себя более сдержанно и осмотрительно, во-первых, потому что общество было другим, во-вторых, потому что женщины были другими; хотя буйство вырвавшегося на волю лицеиста иногда давало себя знать и в Одессе - но тут для этого были специально предназначенные места: "Недавно выдался нам молодой денек - я был предводителем попойки, все перепились и поехали по борделям".

В Одессе Пушкин впервые испытал настоящую, невыдуманную любовь. Историки называют имена трех женщин, с которыми связано имя Пушкина в Одессе: Амалию Ризнич, Каролину Собаньскую и Елизавету Воронцову.

Об Амалии Ризнич известно немного. Дочь венского банкира, она вышла замуж за одесского купца и мецената Ивана Ризнича, приехала с ним и матерью-итальянкой в Одессу летом 1823 года, почти одновременно с Пушкиным. Дом Ризничей был открытым домом. Празднества, балы, приемы следовали один за другим. На одном из таких приемов Пушкин увидел несравненную Амалию и без памяти влюбился. По свидетельству современников, Амалия была высокой, очень красивой брюнеткой с длинной косой и пламенными глазами. Одевалась она в наряд полуамазонки и носила черную мужскую шляпу. Вокруг нее вечно вился рой поклонников, среди которых молва упоминает известных польских магнатов Исидора Собаньского и Яблоновского.

Образ жизни Амалии рано свел ее в могилу: она много пила, курила, ездила верхом, ночи напролет играла в вист и без устали танцевала. После рождения сына 1 января 1824 года она заболела лихорадкой, и муж отослал ее вместе с сыном в Италию, где она умерла летом 1825 года.

Пушкин был ревнив от природы, но никогда муки ревности не были столь мучительны, как в пору его романа с Амалией Ризнич. Брат поэта рассказывает, что однажды он "в бешенстве ревности пробежал пять верст с обнаженной головой, под палящим солнцем". Эти муки Пушкин описал в элегии "Простишь ли мне ревнивые мечты", которую заключил словами:

Мой милый друг, не мучь меня, молю,
Не знаешь ты, как сильно я люблю,
Не знаешь ты, как тяжко я страдаю.

В Одессе написаны и другие стихотворения, посвященные Ризнич - "Ночь", "Надеждой сладостной младенчески дыша". Ей же посвящены шутливые строфы из Путешествия Онегина: "А ложа, где красой блистая..."

О смерти Амалии Ризнич Пушкин узнал в Михайловском, в 1826 году. Он отозвался на эту смерть со странным равнодушием, удивившим его самого:

Из равнодушных уст я слышал смерти весть,
И равнодушно ей внимал я.

Сидя в болдинском карантине осенью 1830 года (знаменитая "Болдинская осень"), Пушкин, возвращаясь памятью к женщинам, которых он когда-то любил, пишет элегию "Для берегов отчизны дальней".

Мучительная, страстная, отравленная ревностью любовь Пушкина к Амалии вызвала к жизни строки лирического отступления к VI главе "Евгения Онегина", не вошедшие в основной текст.

Да, да, ведь ревности припадка -
Болезнь, так точно, как чума,
Как черный сплин, как лихорадка,
Как повреждение ума.
Она горячкой пламенеет,
Она свой жар, свой бред имеет,
Сны злые, призраки свои.
Помилуй бог, друзья мои!
Мучительней нет в мире казни
Ее терзаний роковых
Поверьте мне: кто вынес их,
Тот уж, конечно, без боязни
Взойдет на пламенный костер
Иль шею склонит под топор.
Я не хочу пустой укорой
Могилы возмущать покой;
Тебя уж нет, о ты, которой
Я в бурях жизни молодой
Обязан опытом ужасным
И рая мигом сладострастным.

Об отношениях поэта с Каролиной Собаньской известно еще меньше, чем об отношениях с Амалией Ризнич. Известно, что в доме Собаньской, на углу Греческой и Ришильевской улиц, Пушкин бывал, что там он встречался с польским поэтом Адамом Мицкевичем, тоже влюбленным в прекрасную хозяйку. Пушкин познакомился с Собаньской в Киеве 21 января 1821 года.

Чувство, вспыхнувшее к ней, вскоре было вытеснено другими увлечениями. Не исключена возможность, что оно в какой-то степени снова возродилось в Одессе, где положение Собаньской было более чем двусмысленное: на ней лежало пятно политической интриганки, пособницы и сожительницы графа Витта, начальника военных поселений в Новороссии и организатора политического тайного сыска. Но не оставляет сомнения ее участие в польском освободительном движении - патриотической миссии, которую она возложила на себя добровольно и за которую была выслана из России. Не стоило, пожалуй, придавать слишком большого значения этому увлечению Пушкина, если бы не письма, найденные во французских черновиках и написанные 9 лет спустя, 2 января 1930 года.

"Сегодня - девятая годовщина дня, когда я увидел вас в первый раз... Этот день был решающим в моей жизни. Чем более я об этом думаю, тем более убеждаюсь, что мое существование неразрывно связано с вашим; я рожден, чтобы любить вас и следовать за вами, - всякая другая забота с моей стороны - заблуждение или безрассудство; вдали от вас меня лишь грызет мысль о счастье, которым я не умел насытиться. Рано или поздно мне придется все бросить и пасть к вашим ногам".

Эти строки писались незадолго до женитьбы, которой Пушкин был, казалось, вполне поглощен. Примечательно, что записка Каролины, вызвавшая этот эмоциональный взрыв, содержала всего лишь любезную просьбу - перенести светский визит Пушкина с субботы на воскресенье. Во время этого визита Каролина, равнодушная к поэту, но не к его славе, попросила на память автограф.

"Я испытал на себе все ваше могущество, - пишет Пушкин в ответ на записку Собаньской. - Вам обязан я тем, что познал все, что есть самого судорожного и мучительного в любовном опьянении и все, что в нем есть самого ошеломляющего. От всего этого у меня осталась лишь слабость выздоравливающего, одна привязанность, очень нежная, очень искренняя и немного робости, которую я не могу побороть". Пушкин написал Собаньской в альбом обещанное посвящение. В нем, как и в этих двух письмах, много грусти, укоризны и ясное сознание того, как он мало значил в ее жизни:

Что в имени тебе моем?
Оно умрет, как шум печальный
Волны, плеснувшей в берег дальний,
Как звук ночной в лесу глухом

В то же время письмо, писанное из Одессы А.Н.Раевскому (сохранился черновой набросок на французском языке), говорит о том, что и Собаньская, и Пушкин, и адресат, равно как и другие члены одесского высшего света, были вовлечены в романтическую игру, где каждый играл отведенную ему роль (см. выше): Раевский - Демона, Вецлав Ганский - Лары, демонического героя Байрона, Эвелина Ганская - Аталы, романтической дикарки из романа Шатобриана - и т.д. В этом письме Пушкин собирался очернить "соперника" - Раевского в глазах их общей страсти - Собаньской. Пушкин объясняет, почему он передумал: "Моя страсть в значительной мере ослабла, а тем временем я успел влюбиться в другую". Мучительная, страстная, хоть и кратковременная любовь Пушкина к Ризнич, так же, как во многом искусственно-романтическое чувство его к Собаньской, только оттеняют ту подлинную любовь, которую он испытал к Елизавете Ксаверьевне Воронцовой. Это ясное и благодарное чувство осветило жизнь поэта в Одессе, и Пушкин хранил его до конца своих дней как заветный талисман, подаренный ему Воронцовой при прощании. Любовь Пушкина к Воронцовой не была омрачена ни ревностью, как к Ризнич, ни играми и маскарадом, как любовь к Собаньской. Значит ли, что она была безоблачной вполне? Увы, нет. Супруга наместника была у всех на виду, и это затрудняло общение. Подозрения графа усугублял начавшийся конфликт. Кроме того, между Пушкиным и Воронцовой стоял еще один человек - Александр Раевский, роль которого в этом романе была двусмысленной: он сам был влюблен в графиню Воронцову и на правах дальнего родственника вхож к ней в дом. Вигель прямо обвиняет Раевского в интригах против Пушкина: "Влюбчивого Пушкина нетрудно было привлечь миловидной..., которой Раевский представил, как славно иметь у ног своих знаменитого поэта... Вкравшись в его дружбу, он заставил его видеть в себе поверенного и усерднейшего помощника, одним словом, самым искусным образом дурачил его".

Этот же Вигель, имевший репутацию злоязычника, с восторгом отзывался об Елизавете Ксаверьевне: "Ей было уже за тридцать лет, - а она имела все права казаться еще самою молоденькою... Со врожденным польским легкомыслием и кокетством желала она нравиться, и никто лучше ее в том не успевал. Молода была она душою, молода и наружностью. В ней не было того, что называют красотою; но быстрый нежный взгляд ее миленьких небольших глаз пронзал насквозь; улыбка ее уст ...казалось, так и призывает поцелуи".

Елизавета Ксаверьевна Воронцова, урожденная Враницкая, была на 7 лет старше Пушкина, которому еще не исполнилось 25 лет. Впервые Пушкин увидел Воронцову осенью 1823 года. Это был разгар его увлечения Ризнич. К тому же Воронцова скоро покинула свет - 23 октября она родила сына. Пушкин с головой ушел в работу над "Евгением Онегиным". 18 февраля у Воронцовых был бал-маскарад. По свидетельству Липранди, Пушкин там был и находился в очень дурном настроении - об этом поэт сам сказал ему, когда Липранди навестил его на следующий день, приехав из Кишинева. Поэт писал что-то, лежа в постели и обложившись лоскутками бумаги. Трудно сказать, что расстроило поэта - то ли холодность к нему графини, то ли высокомерие графа, то ли подхалимские выходки майора Брунова, то ли козни Раевского. А может быть, все вместе.

Можно представить себе, как взбесил Пушкина этот "циркуляр". Не так давно стало известно, что Пушкин ни на какую саранчу не поехал, что он попросту проигнорировал циркуляр Воронцова. Он отсутствовал 6 дней - с 23 по 28 мая 1824 года, из них 25 и 26 мая провел в имении своего приятеля Л.Л.Добровольского, где отметил свое 25-летие, распивая венгерское вино и читая первую главу "Евгения Онегина".

Кстати, Вигель пробовал было отменить поездку, видя состояние Пушкина, но реакция графа была неожиданной: "Он побледнел, губы его задрожали, и он сказал мне: "любезный Ф.Ф., если вы хотите, чтобы мы остались в приязненных отношениях, не упоминайте мне никогда об этом мерзавце", а через полминуты прибавил "также и о достойном друге его Раевском".

Воронцов славился выдержкой. То, что он позволил себе таким образом отозваться о Пушкине и связать его имя с Раевским, говорит о ревности и глубоко уязвленном самолюбии.

Ответное чувство графини к Пушкину следует отнести на июнь-июль 1824 года, когда он сделал княгиню Веру Вяземскую, жену своего друга Петра Вяэемского, поверенною в своих сердечных делах. "Я даю твои письма Пушкину, который всегда смеется, как сумасшедший. Я начинаю дружески любить его. Думаю, что он добр, но ум его ожесточен несчастиями; он мне выказывает дружбу, которая меня чрезвычайно трогает... Он доверчиво говорит со мною о своих неприятностях, равно как и о своих увлечениях..." (Из письма кн. Вяземской мужу из Одессы.) Узнав о том, что его высылают из Одессы в родовое имение Михайловское, Пушкин был так потрясен, что примчался с дачи Рено, где его застало известие, на дачу Вяземских без шляпы и перчаток.

Это обстоятельство говорит о том, что Пушкин, по крайней мере в последнее время, не хотел уезжать из Одессы, и о том, что несмотря на ухудшившиеся отношения с графом, он продолжал бывать у него в доме. Есть, однако, свидетельства, что отношение к нему Елизаветы Ксаверьевны изменилось к худшему. В апреле Воронцова отплывала с большой свитой в крымское имение Воронцовых в Гурзуф. Пушкин приглашен не был. А.Давыдову, который звал его, он ответил шутливым посланием "Нельзя, мой толстый Аристипп", где есть такая строчка: "Но льстивых од я не пишу" - намек на то, что от него таких од ждали. Гнев Воронцовых мог быть объяснен тем, что Пушкин не только не писал од, но сочинил знаменитую эпиграмму, которая была у всех на устах. Именно этим объясняет опалу Пушкина П.И.Вартенев: "После известной эпиграммы на ее мужа, в которой потом сам он раскаивался, конечно, обращались с ним очень сухо".

Отъезд любимой женщины он сопроводил стихами "Кораблю":

Морей красавец окрыленный!
Тебя зову - плыви, плыви
И сохрани залог бесценный
Мольбам, надеждам и любви.
Ты, ветер, утренним дыханьем
Счастливый парус напрягай,
Волны внезапным колыханьем
Еe груди не утомляй.

Вернулась Елизавета Ксаверьевна в Одессу 24 июля. Одновременно 24 июля Воронцов отправляет из Симферополя графу Гурьеву предписание исключить Пушкина из списка чиновников коллегии иностранных дел и отправить на жительство в Псковскую губернию. Это был предпоследний этап конфликта, "скрытая фаза" которого заняла три месяца 1824 года - март, апрель, май.

В каком состоянии Пушкин уезжал из Одессы, мы узнаем из пространного письма Веры Федоровны Вяземской мужу. Написано оно 1 августа 1824 года. Это письмо также проливает свет на отношения его к Воронцовой.

"Приходится начать письмо с того, что меня занимает сейчас более всего, - со ссылки и отъезда Пушкина, которого я сейчас проводила до верха моей огромной горы, нежно поцеловала и о котором я плакала, как о брате, потому что последние недели мы были с ним совсем как брат с сестрой. Я была единственной поверенной его огорчений и свидетелем его слабости, так как он был в отчаянии от того, что покидает Одессу, в особенности из-за некоего чувства, которое разрослось в нем за последние дни... Молчи, хотя это очень целомудренно, да и серьезно лишь с его стороны".

В эти отчаянные последние дни июля Пушкин задумывает бежать из Одессы - морем в Турцию. О том, что такой побег замышлялся, свидетельствуют по меньшей мере дыв документа: письмо А.Я.Вулгакова - К.Я.Вулгакову и письмо М.С.Воронцова - А.Я.Вулгакову.

В первом А.Я.Вулгаков пишет: "Воронцов желал, чтобы сношения с (княгинею В.Ф.) Вяземскою прекратились у графини (Е.К.Воронцовой); он очень сердит на них, особливо на княгиню, за Пушкина, шалуна-поэта, да и поделом. Вяземская хотела способствовать его бегству из Одессы, искала для него денег, старалась устроить ему посадку на корабль".

Во втором письме ясно чувствуется плохо скрываемое раздражение Воронцова против княгини Вяземской: "Что касается княгини Вяземской, то скажу вам (но это между нами), что наш край еще недостаточно цивилизован, чтобы оценить ее блестящий и острый ум, которым мы до сих пор еще ошеломлены. И затем мы считаем по меньшей мере неприличными ее затеи поддерживать попытки бегства, задуманные этим сумасшедшим и шалопаем Пушкиным, когда получился приказ отправить его во Псков".

29 июля Пушкина вызывает градоначальник Гурьев. Он объявляет ему об отставке и дает подписаться под следующим обязательством:

"Нижеподписавшийся сим обязывается данному от г-на Одесского градоначальника маршруту без замедления отправиться к месту назначения в губернский город Псков, не останавливаясь нигде на пути по своему произволу; а по прибытии в Псков явиться к г-ну гражданскому губернатору. Одесса. 9 июля 1824".

Пушкин подписал и другую бумагу:

"По маршруту от Одессы до Пскова исчислено верст 1621. На сей путь прогонных на три лошади триста восемьдесят девять руб. четыре коп. получил коллежский секретарь Александр Пушкин".

Белла ЕЗЕРСКАЯ (Нью-Йорк)

Знакомство с Одессой лучше всего начать с Приморского бульвара.

Небольшой по размерам, всего полкилометра длиной, Приморский бульвар, словно музей под открытым небом, предлагает свои экспонаты. В какой бы уголок бульвара Вы ни попали, Вас ожидает встреча с волнующим прошлым, с подлинным искусством.

В центре ансамбля Приморского бульвара расположена прилегающая к нему площадь, образованная двумя полуциркульными зданиями.

Парадным входом на Приморский бульвар со стороны моря была и остается Потемкинская лестница. Ее ступени ведут гостей города с Морского вокзала на Приморский бульвар.

На пересечении осей Приморского бульвара и Потемкинской лестницы установлен бронзовый памятник герцогу А.Э. Ришелье (скульптор И. Мартос). Обращенный лицом к морю, бронзовый Дюк приглашает гостей города подняться на Приморский бульвар.

Ступени Потёмкинской лестницы ведут гостей города с Приморского бульвара на Морской вокзал. Морской вокзал был построен на Новом молу в 1968 году по проекту архитекторов В.Головина и В. Кремлякова. Впоследствии он претерпел значительные изменения. Полностью реконструировано здание самого вокзала, перед зданием установлена скульптурная композиция Э. Неизвестного "Золотое дитя", подарок всемирно известного скульптора городу. В конце причала построена церковь св. Николая, новый яхт-клуб. В 2001 году рядом со зданием Морского вокзала вырос многоэтажный отель "Одесса".

В южной части Приморского бульвара расположено здание Городской думы, памятник А. С. Пушкину, гостиница "Лондонская". Рядом с "Лондонской" находится Дворец моряков.

Перед зданием Городской думы, на пьедестале установлена 250-пудовая чугунная пушка, жерло которой направлено в сторону моря. Это напоминание о событиях Крымской войны 1853-1856 гг.

С северной части бульварные сооружения замыкает Воронцовский дворец. Здание сооружено в 1824 -1827 гг. по проекту и под руководством Ф. Боффо. Архитектором Ф. Боффо создано в Одессе более пятидесяти зданий, но именно Воронцовский дворец принес ему наибольшую известность.

Приморский бульвар соединяется с бульваром Искусств пешеходным мостом (арх. Р. Владимирская, инж. В. Кириенко), построенным в 1969 году через Военный спуск. Отсюда открываются прекрасные панорамы как в сторону порта, так и в сторону города.

Сразу за пешеходным мостом на небольшой площади создан " уголок старой Одессы ". Здесь собраны некоторые интересные реликвии старины. Оригинальной формы беседка, горбатый мостик с красивой решеткой, скульптурные украшения, грифон чугунного художественного литья, колодец постройки 1858 года.

Мы попадаем на улицу Гоголя. Это - старинная, совсем небольшая улица, отличающаяся своеобразным архитектурным обликом. Здесь можно встретить элементы романского и готического зодчества, Ренессанса, Классицизма.

Следует обратить внимание на Городской сад. Возраст Городского сада равен возрасту города. Сад был заложен в конце XVIII века одним из основателей Одессы - Иосифом Дерибасом.

Долгое время Городской сад был единственным местом отдыха жителей.

В центре сооружена беседка, перед ней - фонтан. Со стороны ул. Дерибасовской были установлены скульптуры льва и львицы, выполненные скульптором А. Сайном.

Сейчас Городской сад - место, где художники и мастера прикладного искусства выставляют свои произведения.

Улица Дерибасовская - любимая улица одесситов, с этой улицей связаны многие незабываемые страницы истории города.

Завершить нашу экскурсию мы предлагаем незабываемым впечатлением, которое производит здание Театра оперы и балета. Его фасады украшены лоджиями, балконами, аллегорическими скульптурными композициями, символизирующими все виды театрального искусства.

Вестибюль, парадные лестницы, а также поярусные фойе отличаются изобилием скульптурных украшений, позолотой и яркой орнаментикой декора. Подковообразный в плане зал рассчитан более чем на полторы тысячи мест.Это по праву выдающееся сооружение, украсившее наш город в 1887 году.
МУЗЕИ ОДЕССЫ

Одесский археологический музей, один из старейших в стране, был основан в 1825 году. Его развитию способствовало созданное 1839 году Одесское Общество Истории и Древностей, которое обладало правом вести раскопки на Юге России. Сейчас в музее хранится свыше 160 тысяч экспонатов, являющихся крупнейшим собранием источников по древней истории Северного Причерноморья. Кроме того, здесь имеются коллекции памятников Древнего Египта, Древней Греции и Рима, монеты и медали.

Лучшие образцы античной скульптуры выставлены в вестибюле здания, специально построенного для музея в 1883 году.

В первых двух залах демонстрируются материалы, охватывающие огромный период времени: от появления человека - до второго тысячелетия до н.э. Особый интерес представляют находки из поселений и могильников культур Гумельница, Триполье, Усатово, подкурганных погребений и кладов бронзы.

В "Золотой кладовой" музея экспонируется подлинные вещи из драгоценных металлов, древнейшие из них относятся к началу второго тысячелетию до н.э. Привлекают внимание украшения из скифских и сарматских могильников, средневековых погребений кочевников, изделия славянских умельцев.

Собрание египетских древностей - третье по величине в бывшем СССР. Здесь интерес представляют деревянные и каменный саркофаги, погребальный инвентарь, каменные плиты и фрагменты папирусов с иероглифами.

Одесский государственный литературный музей, основанный в 1977г. и открытый для посетителей в 1984г. - один из крупнейших региональных литературных музеев страны. Его экспозиция насчитывает двадцать залов. Каждый зал - это художественный образ десятилетия, которому он посвящен. Система имен, символов и знаков, в которую вписаны реальные документы времени - книги, рукописи, фотографии, личные вещи писателей создают своеобразный "лабиринт времени", не имеющий аналогов во всем мире. Главным создателем оформления музея стал крупнейший киевский дизайнер, лауреат премиии Т.Г.Шевченко художник Анатолий Гайдамака.

Здание, в котором расположен музей, было выстроено в середине XIX века. Дворец принадлежал представителю высших кругов русской аристократии, одному из первых граждан Одессы князю Дмитрию Ивановичу Гагарину, и его жене, Софье Петровне. Во второй половине века семья Гагариных передала дворец городу.

История дворца связана с деятельностью местной интеллигенции. С 1899 по 1903 годы здесь проходили заседания и вечера Литературно-Артистического общества, которое объединяло писателей, художников, музыкантов, актеров. Золотой зал - единственный мемориальный зал музея. Остальные воплощают ход литературной истории.

Одесский художественный музей. Собрание музея - одна из наиболее значительных и многоплановых коллекций отечественного изобразительного искусства в Украине. Она охватывает все виды изобразительного искусства (живопись, графику, скульптуру, декоративно - прикладное искусство) и включает в себя произведения украинских и русских мастеров от иконописи XVI века до современности, насчитывая более 10 тысяч оригинальных работ.

Музей расположен в центре Одессы, над морем, во дворце, являющимся памятником архитектуры начала XIX века и имеющем искусственный подземный грот, также открытый для посещений. Экспозиция музея расположена в 26 залах на двух этажах. Она построена в историко-хронологической последовательности с соблюдением монографического принципа показа работ каждого автора. своеобразия ранними светскими портретами XVII века.

Музей располагает большим и представительным собранием произведений художников демократического направления в отечественном искусстве второй половины XIX века. Интересна и многочисленна коллекция полотен прославленного мариниста И.Айвазовского.

Один из лучших разделов коллекции - искусство рубежа XIX и XX веков - отражает разнообразие и напряженность творческих поисков этого сложного времени.

Отдел современного искусства представляет художественную жизнь Одессы с 20-х годов до наших дней. В экспозиции представлены лучшие работы художников нашего города и других регионов Украины.

Большая интересная коллекция икон в Одесском художественном музее дает возможность в полном объеме познакомиться с уникальными памятниками русской и украинской иконописи ХVI-ХIХ столетий.

Одесский музей им. А.С. Пушкина. На улице Пушкинской в доме № 13 находится литературно-мемориальный музей А.С.Пушкина. В 20-е годы XIX века этот дом принадлежал известному в Одессе купцу - Шарлю Сикару. Это один из первых отелей молодого города - "Hotel du Nord.

По приезде в Одессу 3 июля 1823 г., Пушкин остановился в этой гостинице и прожил здесь месяц. За тринадцать одесских месяцев им создана поэма "Цыганы", закончена поэма "Бахчисарайский фонтан", написано тридцать лирических стихотворений и две с половиной главы романа "Евгений Онегин". Описав Одессу в главе "Путешествие Онегина", Пушкин, по выражению поэта Туманского, подарил городу "грамоту на бессмертие".

Улица, на которой жил великий поэт, ранее называвшаяся Итальянской, переименована в 1880 г. в Пушкинскую. В "Пушкинском" домике (так назвали одесситы - почитатели таланта поэта) более 30-ти лет работает музей великого поэта. Здесь можно познакомиться со старинными гравюрами пушкинской Одессы, портретами современников поэта, уникальными пушкинскими автографами с рисунками, редкими прижизненными изданиями произведений Пушкина. Каждая вещь пушкинского времени, представленная в экспозиции, переносит в мир пушкинских образов, передает дух времени, настроение поэта. Ежегодно музей посещают тысячи человек. Здесь проходят встречи с творческими и научными работниками, открытые уроки, консультации для учащихся, вечера посвященные памяти А.Пушкина, работают книжные и художественные выставки.

Государственный Академический театр оперы и балета
Адрес: пер. Чайковского, 1

Театр интересен не только своей архитектурой, но и богатой творческой биографией. Театру принадлежит большая заслуга в развитии музыкальной культуры на Юге нашей страны. Здесь исполняли свои произведения П.И.Чайковский, Н.Ф.Римский-Корсаков, С.В.Рахманинов, Эжен Изаи, Пабло Сарасате и другие. Выступали артисты, чьи имена прославили отечественное искусство. Здесь пели великий Федор Шаляпин, Соломия Крушельницкая, Антонина Нежданова, Леонид Собинов, Титто Руффо, Баттистини, Джеральдони,танцевала первая балерина мира - Анна Павлова. В 1926 году театру было присвоено звание "Академический". Балетная труппа театра состоит из 50 человек. Среди них выделяются заслуженные артисты Украины Андрей Мусорин и Елена Каменских - участники Прощального турне Рудольфа Нуриева и другие.
В репертуаре "Жизель", "Спящая красавица", "Щелкунчик", "Дон Кихот", "Шопениана", "Маскарад", Конек-Горбунок", "Кармен- сюита"... Артисты балета гастролировали в Канаде, Японии, Вьетнаме, Цейлоне, Китае, Венгрии, Болгарии, Финляндии, Южной Корее, Италии, Испании и Португалии - с Майей Плисецкой, Индонезии, Швейцарии, Швеции и других странах.