В 1971 году Енгибаров покинул Союзгосцирк, после того как его партнера Белова не выпустили вместе с ним на зарубежные гастроли. Енгибаров создал эстрадный театр пантомимы и вскоре выпустил в свет спектакль "Звездный дождь". Правда, затея с созданием театра далась ему нелегко - в Министерстве культуры встретили это начинание артиста с прохладцей. Когда он изъявил желание назвать свой коллектив "Театром Енгибарова", ему запретили это делать. "Какой еще может быть театр? - заявили ему. - Назовите просто - ансамбль". На первых афишах он так и значился - как ансамбль. Когда в газете "Советская культура" один из корреспондентов попытался написать восторженную рецензию на этот спектакль, его тут же одернули, сказали: "Эта тема сейчас нежелательна".

Между тем популярность Енгибарова у зрителей была огромной, он по праву считался одним из лучших цирковых артистов Советского Союза. В начале 1972 года с ним произошел случай, как нельзя лучше характеризующий отношение к нему простой публики. Леонид приехал в Ереван и пошел в родной для него цирк. В тот момент там уже шло представление, и, чтобы не мешать, Енгибаров тихонечко прошел в директорскую ложу и сел в углу. Однако кто-то из актеров узнал о его присутствии, и вскоре уже весь коллектив был оповещен об этом. Поэтому каждый из выходящих на арену артистов считал своим долгом сделать приветствующий жест в сторону директорской ложи. Это не укрылось и от зрителей, они стали шептаться между собой и все чаще оглядываться в сторону ложи. В конце концов инспектору манежа не оставалось ничего иного, как прервать представление и объявить на весь манеж: "Дорогие друзья! Сегодня на нашем представлении присутствует клоун Леонид Енгибаров!" Не успело стихнуть эхо этих слов под сводами цирка, как весь зал в едином порыве поднялся со своих мест и разразился оглушительными аплодисментами.

Артист был крайне смущен таким вниманием к своей персоне, но ничего поделать с этим уже не мог. Пришлось ему встать и выйти из темного угла на свет. Зрители продолжали горячо аплодировать, он пытался движением рук их унять, но у него, естественно, ничего не получилось. И тогда он, в благодарность за такую любовь, на ходу придумал пантомиму: раскрыв двумя руками свою грудную клетку, достал оттуда сердце, разрезал его на тысячи маленьких кусочков и бросил зрителям. Это было великолепное зрелище, достойное таланта прекрасного артиста.

В июле того же года Енгибаров приехал в Москву. Тот месяц был отмечен небывалой жарой и засухой. В Подмосковье горели торфяные болота, и в отдельные дни воздух был таким, что в нескольких метрах от себя невозможно было увидеть человека. И в один из таких дней - 25 июля - Енгибарову стало плохо, и он попросил свою маму - Антонину Андреевну - вызвать врача. Вскоре тот приехал, диагностировал отравление, выписал какое-то лекарство и покинул дом. Вскоре после его ухода артисту стало еще хуже. Матери вновь пришлось вызывать "Скорую". Пока врачи ехали, Леонид мучился от боли и во время одного из приступов внезапно попросил у матери: "Дай холодного шампанского, мне станет легче!" Видимо, он не знал, что шампанское сужает сосуды. Не знала об этом и его мама. Леонид выпил полбокала и вскоре умер от разрыва сердца. Ему было всего 37 лет.

Когда Л. Енгибарова хоронили, в Москве начался проливной дождь. Казалось, само небо оплакивает потерю этого прекрасного артиста. По словам Ю. Никулина, все входили в зал Центрального дома работников искусств, где проходила гражданская панихида, с мокрыми лицами. А пришли тысячи...

источник

Родился Енгибаров в Москве. Отец-армянин был замечательным поваром, в последние годы работал в ресторане «Метрополь». Мама вела хозяйство, подрабатывала портнихой. Жила семья в деревянном одноэтажном домике в Марьиной роще. Послевоенная ребятня сутками колобродила на улицах, главным аргументом считался кулак. Чтобы стать самым сильным во дворе, Енгибаров записывается в секцию бокса. За девять лет становится мастером спорта. Позже, на арене, умение держать удар окажется кстати…

В 1955 году Леонид поступает в Государственное училище циркового искусства на отделение клоунады. Занимается истово. Цирковую акробатику осваивает от и до – по воспоминаниям коллег, Енгибаров мог выполнить, причем с легкостью, любой цирковой трюк. По много раз пересматривает Чаплина, Макса Линдера, Гарольда Ллойда, Пата и Паташона, Оливера и Харди, Бастера Китона. Манера последнего импонировала особенно: Китон смешил публику с лицом стоика, он играл одинокого человека в безумном мире…

Уже в училище Енгибаров лепит собственный образ, начинает писать миниатюры для выступлений – а в 1959 году отправляется с ними в Ереван, в труппу армянского циркового коллектива. Первые гастроли в том же 1959-м. Новосибирск. И – провал!..

– Дело было в том, что некоторые детали оказались «недотянутыми», – вспоминает многолетний партнер Енгибарова клоун Альберт Минасян. – Прежде Леонид не выступал на манеже, репетировал в камерных залах, на сцене. Он потерялся в огромном круглом амфитеатре, это было ударом почти смертельным! Нашлись те, кто предложил отправить начинающего клоуна в Москву с «волчьим билетом». Другие сказали: «Дайте парню шанс! Вы посмотрите, как он работает – в шесть утра на манеже, а уходит последним!..» Леонид не любил вспоминать новосибирский эпизод. Тогда он выдержал. Продолжил репетиции. Пригласил меня в свою репризу «Бокс», стали работать вместе. С труппой объехали многие цирки страны. Уже в 1960-м публика стала встречать его аплодисментами. А потом – грянул абсолютный триумф.

«Сегодня я собираю в осеннем лесу оранжевые, желтые, багряные листья. Чудо-золото в моих руках и вокруг.

А я думаю о том, что скоро наступит долгая суровая зима. И сколько Мужества и Веры нужно иметь крохотному Подснежнику, когда он появится весной в опустевшем и голом лесу. Сколько Мужества и Веры в прекрасные силы должно быть заложено в крохотных живых лепестках, чтобы не дрогнуть и в который раз начать все сначала!

Мой друг, будь, как Подснежник, я знаю, сейчас тебе трудно...

Мой друг, будь, как Подснежник, я знаю, сейчас ты совсем один...

Мой друг, я верю в тебя, как в Подснежник, пока жив в тебе хоть один листочек, хоть один лепесток!» (Из книги Енгибарова «Последний раунд».)

В апреле 1961-го армянская труппа давала представление в Москве. Для Енгибарова оно стало премьерным. Столица ждала: о «печальном клоуне» многие были наслышаны, не терпелось увидеть… Дебют прошел блестяще. С тех пор Енгибаровым «заболела» и Москва.

– Многие завидовали такому успеху, – рассказывает писатель, в прошлом – цирковой артист Рудольф Славский. – Леонид был самодостаточным, порой жестким. Менторства, тем более глупого, не переносил. Некоторые считали это «звездностью», распространяли про Енгибарова байки. А он просто знал себе цену.

«Я завтра скажу твоему мужу: «Я люблю ее глаза!»

Он все поймет, он поймет, что хлеб пахнет полем, а земля после дождя дымится. Он же поймет! Утро наступает потому, что ты открываешь глаза.

А еще я люблю твои глаза потому, что это окна, через которые я смотрю на мир». (Из книги «Последний раунд».)

Енгибаров много писал о любви. Как правило, о несчастной. И в пантомимах эта тема не была обойдена. Вокруг его жизни клубилось много слухов.

– Поклонниц у Енгибарова хватало, – вспоминает Рудольф Славский. – Женщины влюблялись до безумия, иные ездили за ним по городам. Но сказать, что он был падок, не могу. Скорее, опасался поклонниц. А возлюбленных выбирал сам.

Молва приписывала Енгибарову то одну жену, то несколько. Даже в официальных биографиях писали об этом…

– Леонид не женился ни разу, – утверждает Сос Петросян, директор Ереванского госцирка. – У него была единственная неофициальная дочь от ленинградской актрисы Ады Шереметьевой, блиставшей на экране в начале и середине 60-х. Где сейчас Шереметьева и дочь, не знаю – искал, но поиски результата не дали.

Почему – в общепринятом смысле – не складывалась личная жизнь великого мима? Возможно, планка требований оказывалась чересчур высока. А может, женщины уставали от вечных разъездов и каторжной работы «коверного», которая неизменно стояла в планах под номером «один»...

Но одна верная муза не оставляла Енгибарова никогда – мама Антонина Андриановна. Дома все стены были завешаны его афишами и фотографиями, большей частью – вариациями на тему «веселого клоуна с грустными глазами под дырявым зонтом» – этот образ был особенно любим Енгибаровым. Отец рано умер, а мама жила только сыном и ради сына…

С 1959 по 1972 год Енгибаров создал не менее 100 реприз и миниатюр, снялся в шести фильмах, написал около 100 новелл, отработал более шести тысяч представлений. Осуществил мечту – организовал собственный театр клоунады!.. Это случилось в 1971-м, за год до смерти: Енгибаров ушел из «Союзгосцирка». Он успел поставить два цирковых спектакля, на 90 процентов состоявших из клоунских пантомим – и вновь имел успех. С последним объехал 30 городов – от Дудинки до Ялты, от Ужгорода до Красноярска… Там и подхватил сильнейшую ангину. Перетерпел болезнь на ногах. А по возвращении домой – свалился.

…Он умер 25 июля 1972 года. Вечером. Внезапно. От сердечного приступа. Успел крикнуть: «Мама, у меня все горит в груди, помоги!» Антонина Андриановна умерла спустя год с небольшим: упала на улице, возвращаясь с кладбища.

Над их общей могилой на Ваганьковском – клоун под зонтиком. Тот самый.
источник