ГЛАВА III
Искусство, или Месса в бардаке. Раневская всю жизнь мечтала о настоящей роли. Говорила, что научилась играть только в старости. Все годы копила умение видеть и отражать, помнить и чувствовать, но чем тверже овладевала грустной наукой существования, тем очевиднее становилась невозможность полной самореализации на сцене.
Оказалось, нет для нее ни Роли, ни Режиссера. Роль не придумали. Режиссер не родился.
--------------------------------------------------------------------------------
Раневская хотела попасть в труппу Художественного театра.
Качалов устроил встречу с Немировичем-Данченко. Волнуясь, она вошла в кабинет. Владимир Иванович начал беседу — он еще не видел Раневскую на сцене, но о ней хорошо говорят. Надо подумать, — не войти ли ей в труппу театра. Раневская вскочила, стала кланяться, благодарить и, волнуясь, забыла имя и отчество мэтра: "Я так тронута, дорогой Василий Степанович!" — холодея, произнесла она. "Он как-то странно посмотрел на меня, — рассказывает Раневская, — и я выбежала из кабинета, не простившись". Рассказала в слезах все Качалову. Он растерялся, но опять пошел к Нимеровичу с просьбой принять Раневскую вторично. "Нет, Василий Иванович, — сказал Нимерович, — и не просите; она, извините, ненормальная. Я ее боюсь".
--------------------------------------------------------------------------------
Однажды, посмотрев на Галину Сергееву, исполнительницу роли "Пышки", и оценив ее глубокое декольте, Раневская своим басовитым голосом сказала, к восторгу Михаила Ромма, режиссера фильма: "Эх, не имей сто рублей, а имей двух грудей".
--------------------------------------------------------------------------------
Осенью 1942 года Эйзенштейн просил утвердить Раневскую на роль Ефросиньи в фильме "Иван Грозный". Министр кинематографии Большаков решительно воспротивился и в письме секретарю ЦК ВКП(б) Щербакову написал: "Семитские черты Раневской очень ярко выступают, особенно на крупных планах".
--------------------------------------------------------------------------------
Увидев исполнение актрисой Х. роли узбекской девушки в спектакле Кахара в филиале Моссовета на Пушкинской улице, Раневская воскликнула: "Не могу, когда шлюха корчит из себя невинность".
--------------------------------------------------------------------------------
В разговоре Василий Катанян сказал Раневской, что смотрел "Гамлета" у Охлопкова.
— А как Бабанова в Офелии? — спросила Фаина Георгиевна.
— Очень интересна. Красива, пластична, голосок прежний…
— Ну, Вы, видно, добрый человек. Мне говорили, что это болонка в климаксе, — съязвила Раневская.
--------------------------------------------------------------------------------
Охлопков репетировал спектакль с Раневской. Она на сцене, а он в зале, за режиссерским столиком. Охлопков: "Фанечка, будьте добры, станьте чуть левее, на два шага. Так, а теперь чуть вперед на шажок". И вдруг требовательно закричал: "Выше, выше, пожалуйста!" Раневская поднялась на носки, вытянула шею, как могла. "Нет, нет, — закричал Охлопков, — мало! Еще выше надо!". "Куда выше, — возмутилась Раневская, — я же не птичка, взлететь не могу!"
"Что Вы, Фанечка, удивился Охлопков, — это я не Вам: за Вашей спиной монтировщики флажки вешают!".
--------------------------------------------------------------------------------
— Приходите, я покажу вам фотографии неизвестных народных артистов СССР, — зазывала к себе Раневская.
--------------------------------------------------------------------------------
— Фаина Георгиевна! Галя Волчек поставила "Вишневый сад".
— Боже мой, какой ужас! Она продаст его в первом действии.
--------------------------------------------------------------------------------
— У Юрского течка на профессию режиссера. Хотя актер он замечательный.
--------------------------------------------------------------------------------
"…Ну и лица мне попадаются, не лица, а личное оскорбление! В театр хожу как в мусоропровод: фальшь, жестокость, лицемерие. Ни одного честного слова, ни одного честного глаза! Карьеризм, подлость, алчные старухи!
…Тошно от театра. Дачный сортир. Обидно кончать свою жизнь в сортире.
…Перестала думать о публике и сразу потеряла стыд. А может быть, в буквальном смысле "потеряла стыд" — ничего о себе не знаю.
…С упоением била бы морды всем халтурщикам, а терплю. Терплю невежество, терплю вранье, терплю убогое существование полу нищенки, терплю и буду терпеть до конца дней. Терплю даже Завадского" (Из записной книжки)
--------------------------------------------------------------------------------
Раневская постоянно опаздывала на репетиции. Завадскому это надоело, и он попросил актеров о том, чтобы, если Раневская еще раз опоздает, просто ее не замечать.
Вбегает, запыхавшись, на репетицию Фаина Георгиевна:
— Здравствуйте!
Все молчат.
— Здравствуйте!
Никто не обращает внимания. Она в третий раз:
— Здравствуйте!
Опять та же реакция.
— Ах, нет никого?! Тогда пойду поссу.
--------------------------------------------------------------------------------
— Доктор, в последнее время я очень озабочена своими умственными способностями, — жалуется Раневская психиатру.
— А в чем дело? Каковы симптомы?
— Очень тревожные: все, что говорит Завадский кажется мне разумным…
--------------------------------------------------------------------------------
— Нонна, а что, артист N. умер?
— Умер.
— То-то я смотрю, его хоронят…
--------------------------------------------------------------------------------
— Ох, вы знаете, у Завадского такое горе!
— Какое горе?
— Он умер.
--------------------------------------------------------------------------------
Раневская забыла фамилию актрисы, с которой должна была играть на сцене:
— Ну, эта, как ее… Такая плечистая в заду…
--------------------------------------------------------------------------------
— Почему, Фаина Георгиевна, вы не ставите свою подпись под этой пьесой? Вы же ее почти заново за автора переписали!
— А меня это устраивает. Я играю роль яиц: участвую, но не вхожу.
--------------------------------------------------------------------------------
Узнав, что ее знакомые идут сегодня в театр посмотреть ее на сцене, Раневская пыталась их отговорить:
— Не стоит ходить: и пьеса скучная, и постановка слабая… Но раз уж все равно идете, я вам советую уходить после второго акта.
— Почему после второго?
— После первого очень уж большая давка в гардеробе.
--------------------------------------------------------------------------------
Говорят, что этот спектакль не имеет успеха у зрителей?
— Ну, это еще мягко сказано, — заметила Раневская. — Я вчера позвонила в кассу, и спросила, когда начало представления.
— И что?
— Мне ответили: "А когда вам будет удобно?"
--------------------------------------------------------------------------------
— Я была вчера в театре, рассказывала Раневская. — Актеры играли так плохо, особенно Дездемона, что когда Отелло душил ее, то публика долго аплодировала.
--------------------------------------------------------------------------------
— Очень сожалею, Фаина Георгиевна, что вы не были на премьере моей новой пьесы, — похвастался Раневской Виктор Розов. — Люди у касс устроили форменное побоище!
— И как? Удалось им получить деньги обратно?
--------------------------------------------------------------------------------
— Ну-с, Фаина Георгиевна, и чем же вам не понравился финал моей последней пьесы?
— Он находится слишком далеко от начала.
--------------------------------------------------------------------------------
Как-то она сказала:
— Четвертый раз смотрю этот фильм и должна вам сказать, что сегодня актеры играли как никогда.
--------------------------------------------------------------------------------
Вернувшись в гостиницу в первый день после приезда на гастроли в один провинциальный город, Раневская со смехом рассказывала, как услышала перед театром такую реплику аборигена:
"Спектакль сегодня вечером, а они до сих пор не могут решить, что будут играть!" И он показал на афишу, на которой было написано "Безумный день или женитьба Фигаро".
--------------------------------------------------------------------------------
Раневская повторяла:
"Мне осталось жить всего сорок пять минут. Когда же мне все-таки дадут интересную роль?" Ей послали пьесу Жана Ануя "Ужин в Санлисе", где была маленькая роль старой актрисы. Вскоре Раневская позвонила Марине Нееловой: "Представь себе, что голодному человеку предложили монпансье. Вы меня поняли? Привет!"
--------------------------------------------------------------------------------
В Театре имени Моссовета, где Раневская работала последние годы, у нее не прекращались споры с главным режиссером Юрием Завадским. И тут она давала волю своему острому языку.
Когда у Раневской спрашивали, почему она не ходит на беседы Завадского о профессии актера, Фаина Георгиевна отвечала:
— Я не люблю мессу в бардаке.
--------------------------------------------------------------------------------
Во время репетиции Завадский за что-то обиделся на актеров, не сдержался, накричал и выбежал из репетиционного зала, хлопнув дверью с криком: "Пойду повешусь!" Все были подавлены. В тишине раздался спокойный голос Раневской: "Юрий Александрович сейчас вернется. В это время он ходит в туалет".
--------------------------------------------------------------------------------
В "Шторме" Билль-Белоцерковского Раневская с удовольствием играла "спекулянтку". Это был сочиненный ею текст — автор разрешил. После сцены с Раневской — овация, и публика сразу уходила. "Шторм" имел долгую жизнь в разных вариантах, а Завадский ее "спекулянтку" из спектакля убрал. Раневская спросила у него: "Почему?". Завадский ответил: "Вы слишком хорошо играете свою роль спекулянтки, и от этого она запоминается чуть ли не как главная фигура спектакля…". Раневская предложила: "Если нужно для дела, я буду играть свою роль хуже".
--------------------------------------------------------------------------------
Однажды Завадский закричал Раневской из зала: "Фаина, Вы своими выходками сожрали весь мой замысел!" "То-то у меня чувство, как будто наелась говна", — достаточно громко пробурчала Фаина. "Вон из театра!" — крикнул мэтр. Раневская подойдя к авансцене, ответила ему: "Вон из искусства!!"
--------------------------------------------------------------------------------
Отзывчивость не была сильной стороной Завадского. А долго притворяться он не хотел. Когда на гастролях у Раневской случился однажды сердечный приступ, Завадский лично повез ее в больницу. Ждал пока снимут спазм, сделают уколы. На обратном пути спросил: "Что они сказали, Фаина?" — "Что-что — грудная жаба".
Завадский огорчился, воскликнул: "Какой ужас — грудная жаба!"
И через минуту, залюбовавшись каким-то пейзажем за окном машины, стал напевать: "Грудная жаба, грудная жаба".
--------------------------------------------------------------------------------
Раневская говорила:
— Завадский простудится только на моих похоронах.
--------------------------------------------------------------------------------
— Завадскому дают награды не по заслугам, а по потребностям. У него нет только звания "Мать — героиня".
--------------------------------------------------------------------------------
— Завадскому снится, что он похоронен на Красной площади.
--------------------------------------------------------------------------------
— Завадский родился не в рубашке, а в енотовой шубе.
--------------------------------------------------------------------------------
Раневская называла Завадского маразматиком-затейником, уцененным Мейерхольдом, перпетуум кобеле.
--------------------------------------------------------------------------------
Как-то она и прочие актеры ждали прихода на репетицию Завадского, который только что к своему юбилею получил звание Героя Социалистического Труда.
После томительного ожидания режиссера Раневская громко произнесла:
— Ну, где же наша Гертруда?
--------------------------------------------------------------------------------
Раневская вообще была любительницей сокращений. Однажды начало генеральной репетиции перенесли сначала на час, потом еще на 15 минут. Ждали представителя райкома — даму очень средних лет. Заслуженного работника культуры.
Раневская, все это время не уходившая со сцены, в сильнейшем раздражении спросила в микрофон:
— Кто-нибудь видел нашу ЗасРаКу?!
--------------------------------------------------------------------------------
Творческие поиски Завадского аттестовались Раневской не иначе как "капризы беременной кенгуру".
Делая скорбную мину, Раневская замечала:
— В семье не без режиссера.
--------------------------------------------------------------------------------
Раневская говорила начинающему композитору, сочинившему колыбельную:
— Уважаемый, даже колыбельную нужно писать так, чтобы люди не засыпали от скуки…
--------------------------------------------------------------------------------
Как-то раз Раневскую остановил в Доме актера один поэт, занимающий руководящий пост в Союзе писателей.
— Здравствуйте, Фаина Георгиевна! Как ваши дела?
— Очень хорошо, что вы спросили. Хоть кому-то интересно, как я живу! Давайте отойдем в сторонку, и я вам с удовольствием обо всем расскажу.
— Нет-нет, извините, но я очень спешу. Мне, знаете ли, надо еще на заседание…
— Но вам же интересно, как я живу! Что же вы сразу убегаете, вы послушайте. Тем более, что я вас не задержу на долго, минут сорок, не больше.
Руководящий поэт начал спасаться бегством.
— Зачем же тогда спрашивать, как я живу?! — кричала ему в след Раневская.
--------------------------------------------------------------------------------
За исполнение произведений на эстраде и в театре писатели и композиторы получают авторские отчисления с кассового сбора.
Раневская как-то сказала по этому поводу:
— А драматурги неплохо устроились — получают отчисления от каждого спектакля своих пьес! Больше ведь никто ничего подобного не получает. Возьмите например, архитектора Рерберга. По его проекту построено в Москве здание Центрального телеграфа на Тверской. Даже доска весит с надписью, что здание это воздвигнуто по проекту Ивана Ивановича Рерберга. Однако же ему не платят отчисления за телеграммы, которые подаются в его доме!
--------------------------------------------------------------------------------
— Берите пример с меня, — сказала как-то Раневской одна солистка Большого театра. — Я недавно застраховала свой голос на очень крупную сумму.
— Ну, и что же вы купили на эти деньги?
--------------------------------------------------------------------------------
— Жемчуг, который я буду носить в первом акте, должен быть настоящим, — требует капризная молодая актриса.
— Все будет настоящим, — успокаивает ее Раневская. — Все: и жемчуг в первом действии, — и яд в последнем.
--------------------------------------------------------------------------------
Раневская кочевала по театрам. Театральный критик Наталья Крымова спросила:
— Зачем все это Фаина Георгиевна?
— Искала… — ответила Раневская.
— Что искали?
— Святое искусство.
— Нашли?
— Да.
— Где?
— В Третьяковской галерее…